Читать онлайн книгу "Аризона на троих. Самый быстрый"

Аризона на троих. Самый быстрый
Сергей Кишларь


Алисия – дочь одного из самых богатых людей Аризоны – не мыслит жизни на скучном и унылом ранчо. Презирая платья, она ходит в ковбойских штанах, без промаха стреляет из револьвера и уже не первый раз сбегает из дома, пытаясь отыскать старинную карту, на которой указано расположение мистического Золотого каньона.

Охота за картой сталкивает её с двумя молодыми людьми. Генри – репортёр нью-йоркский газеты, отправившийся на Дальний Запад по заданию редакции. Джед – грубоватый аризонский стрелок без определённых занятий. С первых же дней взаимоотношения парней превращаются в столкновение жёстких нравов Дикого Запада и цивилизованных манер Востока. Нетерпимость друг к другу усиливается соперничеством за внимание Алисии. Но не только конфликт между парнями осложняет отношения героев: Джед и Алисия начинают подозревать, что не редакционное задание привело Генри на Запад, а какая-то личная тайна. И эта тайна как-то связана с цепочкой мистических событий, в которые попали герои.





Сергей Кишларь

Аризона на троих. Самый быстрый





Джеку Лондону,

Фенимору Куперу

и Майн Риду посвящается.




Глава 1


Вторые сутки дилижанс безбожно качало и трясло по аризонскому бездорожью. За окнами проплывали дикие жёлто-оранжевые поля калифорнийского мака, заросли кактусов, скалы похожие на развалины исчезнувших цивилизаций. Грифы-падальщики сидели на рёбрах бизоньих скелетов, жаркое марево размывало горизонт.

Поездка не заладилась с самого начала: и пяти миль не проехали, как пришлось полдня потратить на ремонт заднего колеса. Потом некстати прихватило живот у охранника дилижанса. Бедолага то и дело просил кучера остановиться, проворно спрыгивал с козел, кривоного семенил за ближайший обломок скалы, на ходу сбрасывая оружейный пояс прямо в заросли колючей опунции и суетливо дёргая за конец неподатливого брючного ремня.

На ближайшей почтовой станции с беднягой пришлось расстаться, оставив его на попечение заботливой вдовы – хозяйки станции. Времени на всё про всё было потеряно немало, но кучер знал, как отмотать его назад. Он клялся тенью Джорджа Вашингтона, что изъездил пустыню вдоль и поперёк и, если, срезать путь через неё, можно выиграть целый день. Проехать по обжитым территориям, конечно, было спокойнее и удобнее, но лишний день для пассажиров дилижанса значил много, и им ничего не оставалось, как согласиться с предложением кучера.

Ночевали в каньоне, завернувшись в шерстяные мексиканские одеяла, а ранним утром под копытами шестёрки лошадей снова заклубилась пыль. Уже через час после отъезда дилижанс растряс хорошее утреннее настроение, через два свёл на нет и без того не бойкие разговоры, а через три заставил пассажиров сонно ронять на грудь болтающиеся от тряски головы.

Пассажиров было шестеро. Два молодых джентльмена представились репортёрами нью-йоркской газеты «Сан» и, хотя в Аризоне принято подвергать всё сомнению, молодые люди, похоже, не врали: они проявляли полное незнание нравов Дальнего Запада, глупо заботились о чистоте воротничков, и слишком любовно опекали бесполезную с точки зрения простого аризонца громоздкую фотокамеру.

Сидящие напротив репортёров мужчины представились ковбоями с небогатого ранчо, что с одинаковым успехом могло быть и правдой, и неправдой. Во всяком случае, внешне они вполне походили на ковбоев, а в багажном отделении на крыше дилижанса лежали два видавших виды ковбойских седла. Седой старик, всю дорогу не выпускающий из зубов не раскуренную трубку, назвался овцеводом из Техаса.

Шестым пассажиром была девушка лет двадцати или двадцати двух. Несмотря на невзрачную серую юбку и простенькую белую блузу, девушка с первого взгляда поражала своей южной красотой: черты лица утончённые, кожа слегка смуглая, тёмный хвост волос свисает из-под шляпки. Серо-голубые глаза завораживали своей переменчивостью, то пугая строгостью и неприступностью, то обжигая насмешкой, то притухая под дымкой задумчивости.

Из-за дальней горной гряды по всей ширине горизонта ползли тёмно-синие тучи, давая надежду на скорое избавление от жары. Песчаная позёмка и кусты перекати-поле неслись навстречу дилижансу. Свистел кнут, слышались понукания кучера: «Но! Пошли!»

Ближе к полудню дилижанс встряхнуло так, что старый овцевод от неожиданности выронил изо рта трубку. Репортёры озадаченно переглянулись, мужчины ковбойской наружности кинули ладони к рукояткам револьверов. Сидящая спиной к движению девушка высунулась в окно, пытаясь понять, что происходит позади дилижанса.

Стрельба и лихое гиканье окончательно развеяли хрупкую надежду пассажиров на то, что их неожиданное пробуждение связано с чёртовым аризонским бездорожьем. Даже самым несмышлёным стало понятно: случилось то, что частенько происходит в здешних краях – нападение на дилижанс.

Подняв пыльные оконные шторки, ковбои палили из кольтов по преследующей дилижанс банде, потом лезли наверх в багажное отделение, чтобы оттуда перебраться на сидение позорно спрыгнувшего на ходу кучера. Но бандиты оказались неплохими стрелками, – сражённые пулями ковбои один за другим сорвались с дилижанса и, заворачиваясь в пелену пыли, покатились под копыта бешеной бандитской кавалькады.

На смену им из окна высунулся один из репортёров – тот, что был постарше и, судя по всему, чуть опытнее в житейских вопросах, чем его коллега, являвший собой на первый взгляд образец "оранжерейного цветка", любимца богатых родителей. Выпустив весь боезапас своего «веблея», репортёр умудрился свалить с коня одного из преследователей, но и сам вскоре безжизненно свесился за дверку кареты.

Овцевода пуля настигла через заднюю стенку дилижанса. Выронив вместе с кровавой слюной трубку, старик безжизненно ткнулся лбом в колени сидевшей напротив него пассажирки. Девушка испуганно вжалась в спинку сидения, раскинула в стороны руки, боясь испачкаться в крови, но замешательство было секундным, – решительно откинув тело овцевода обратно на спинку сидения, она торопливо обшарила одежду старика, вынула из внутреннего кармана его куртки небольшой свёрнутый в трубку кусок кожи.

В наполненном пороховой гарью дилижансе, который, потеряв управление, нёсся неведомо куда, подскакивая на камнях и колёсами перемалывая в сочное месиво листья опунций, действия девушки казались такими противоестественными, что молодой репортёр, из-за гибели своего товарища напрочь потерявший чувство реальности, наконец пришёл в себя:

– Что вы делаете? – крикнул он так, словно собирался выплеснуть на девушку всё своё отчаяние.

Ответ ему был таким же громким и импульсивным:

– Может, попробуете взять управление лошадьми?! Или предоставите это девушке?

Окончательно придя в себя, репортёр понял, что пора проявить решительность и показать, что он мужчина. Он высунулся в окно, выискивая, за что бы уцепиться, но девушка не возлагала на него больших надежд, – сунув за пояс юбки кожаный свёрток, решительно распахнула противоположную дверку, уцепилась руками за вибрирующее от тряски ограждение багажного отделения, ловко полезла наверх, ? только ветер на прощанье хлопнул в верхней части дверного проёма серым подолом её юбки.

Дилижанс как в лихорадке стучал разболтанными деревянными частями, рывками переваливался с боку на бок, пытаясь сбросить залезших на крышу пассажиров. Ветер сорвал шляпку, растрепал волосы, но девушка бесстрашно перелезла на козлы. Спустя секунду репортёр сидел рядом с ней на потёртой до белизны кожаной подушке кучерского сидения.

Вовлечённые в стремительный водоворот событий ни пассажиры дилижанса, ни преследующие их бандиты не заметили мчащегося наперерез бандитам всадника. На расстоянии ружейного выстрела незнакомец резко осадил белого крапчатого мустанга, выхватил из седельного чехла винчестер, и три выстрела, торопливо посланные один вслед другому, наполовину проредили бандитскую кавалькаду.

Кувыркающиеся через головы лошади, предсмертные вскрики, бьющиеся о камни тела товарищей, заставили оставшихся трёх бандитов умерить свой пыл. Осадив лошадей, они решили понаблюдать за происходящим со стороны и пока не связываться со столь метким стрелком, каким оказался незнакомец.

Однако бандиты были не самой большой напастью из тех, какие грозили дилижансу. В тот момент, когда репортёр и девушка думали, как добраться до упавших под копыта вожжей, шестёрка обезумевших лошадей оторвалась от кареты, оставив неуправляемый экипаж бешено трястись и неумолимо мчаться к краю каньона. Девушка что есть силы надавила ногой на рычаг тормоза, но расколотый пулей рычаг затрещал и так легко сломался, что пассажирка, не рассчитав сил, едва не упала с дилижанса.

– Прыгайте! – крикнул репортёр.

Девушка и сама понимала, что другого выхода нет, но прыгать с высоты козлов не решилась, пытаясь по стенке экипажа спуститься на дверную подножку. Держась за ограждение багажного отделения, она уже ступила ногой на край оконного проёма, чтобы оттуда спуститься вниз, но подол юбки зацепился за обломок тормозного рычага, держал её мёртвой хваткой.

С ужасом глянув на то, как стремительно несущийся навстречу край пропасти, открывает взору головокружительное нутро каньона, репортёр рванулся к противоположному краю козлов, собираясь спрыгнуть с дилижанса. Возможность сломать ноги прыгая с такой высоты, справедливо казалась ему злом существенно меньшим, в сравнении с перспективой лежать на дне каньона под обломками досок, осей, колёс и прочего хлама, в который превратится чёртов дилижанс.

В последний момент молодой человек заметил возникшую у девушки проблему и это заставило его метнуться назад, но вместо того, чтобы решительно разорвать плотную ткань юбки, он с глупой джентельменской деликатностью пытался отцепить туго натянувшийся подол, теряя драгоценное время, которое шло уже на секунды.

На счастье, заднее колесо дилижанса налетело на валун, отскочило и покатилось, обгоняя карету. Превратившись в подобие индейской волокуши, задок экипажа утонул в пыли. Теряя скорость, перекошенный набок дилижанс доволочился до каньона, замер на краю в ту самую секунду, когда взлетевшее как с трамплина заднее колесо, описав над пропастью дугу, исчезло в каньоне.

Наступила такая тишина, что стал слышен клёкот парящего на фоне синих туч грифа. Колёса дилижанса нависли над пропастью, поблёскивая обручами кованных ободьев, – отполированных аризонским песком и измятых камнями.

Высокие козлы находились прямо над передней осью и репортёр, которого от пропасти отделяла только подножка кучерского сидения, порывисто раскинул руки в стороны, будто собирался, уподобившись грифу, поймать растопыренными пальцами поток восходящего воздуха. Но причина, заставившая его сделать это была гораздо прозаичнее: он инстинктивно пытался удержать равновесие – и своё, и всего дилижанса, который при любом неосторожном движении грозил рухнуть в каньон.

Девушка замерла в неловкой позе, распластавшись по стене дилижанса. Выждав секунду и убедившись, что карета не собирается падать, она осторожно оторвала ногу от края оконного проёма, так же осторожно вернула её на козлы. Боясь дышать, она очень медленно потянула руку к зацепившемуся подолу, будто боялась резким движением разозлить притаившуюся гремучую змею…

И всё же в тот момент, когда девушка осторожно высвободила подол юбки, небольшой камень под колесом экипажа, не выдержав навалившейся на него тяжести, со скрипом сдвинулся, выскользнул из-под обода, и передние колёса дилижанса провалились в бездну.

Удар скалы о днище кареты сбросил пассажиров с кучерского сидения, как необъезженный мустанг скидывает нерадивого седока. Экипаж повис, балансируя на грани, подобно весам хитрого аризонского лавочника.

Незнакомец на крапчатом мустанге подоспел как раз в тот момент, когда законы физики наконец определились относительно центра тяжести и угрожающе склонили карету над пропастью. Метнув петлю лассо на задравшуюся кверху заднюю ось, незнакомец развернул мустанга, пришпорил его. Напрягая мышцы и скользя копытами по каменной крошке, мустанг заставил задок экипажа вернуться к земле.

Незнакомец склонился с седла, восьмёрками обмотал конец лассо вокруг деревянной развилины, оставшейся от старого железного дерева. Спрыгнув с мустанга, убедился, что дилижанс закреплён надёжно, достал из нагрудного кармана пыльной рубашки огрызок сигары, неторопливо прикурил и только после этого из-под полей шляпы глянул на маячивших поодаль трёх всадников. Похоже, присутствие бандитов не очень тяготило его, – небрежным щелчком отбросив в их сторону обгорелую спичку, он выпустил пренебрежительное облачко дыма, пошёл к дилижансу.

Вцепившись побелевшими пальцами в подножку кучерского сидения, девушка висела над пропастью, пытаясь носком башмачка дотянуться до края скалы. Она, видимо, принимала незнакомца за одного из бандитов и с ужасом поглядывала на дно каньона, где непременно оказалась бы, если бы незнакомец не протянул ей руку, затянутую в серую от пыли кожаную перчатку.

Несколько секунд девушка колебалась, видимо, ожидая подвоха, потом решилась – протянула левую руку. Незнакомец крепко ухватил её, осторожно подтянул к себе. Нащупав ногой край скалы, девушка замерла, распятая между подножкой сидения и рукой незнакомца.

– Отпустите вторую руку, – потребовал незнакомец, но девушка колебалась, боясь полностью довериться ему.

Когда она всё же решилась, незнакомец рывком потянул её на себя, повалился вместе с ней на спину. Несколько секунд девушка лежала на незнакомце, ещё не веря в своё спасение.

– Если вы встанете с меня, возможно, я успею помочь вашему попутчику.

Незнакомец ещё не успел закончить своей ироничной фразы, как девушка была уже на ногах и, бочком ступив к краю пропасти, заглянула в каньон. Репортёр висел над пропастью, держась за обод переднего колеса. Пока девушка думала, что предпринять, незнакомец зубами стянул с руки пыльную перчатку, подобрал оброненную во время падения на него девушки сигару, обдул её от песка. Потом лёг на краю пропасти свесил вниз руку, требовательно пошевелил пальцами, привлекая внимание репортёра.

– Упритесь ногами в скалу, и потихоньку выбирайтесь. Только без резких движений. Хотя я и привязал эту развалину, она в любой момент может оказаться на дне каньона.

Девушка к тому времени пришла в себя. Приподняла подол юбки, вынула из подвязанной к ноге миниатюрной кобуры двуствольный «дерринджер». Прицелилась в спину своего спасителя, который, зажав зубами сигару и щуря от дыма глаз, вытягивал репортёра из каньона.

Не вынимая сигары изо рта, незнакомец сказал натужным от напряжения голосом:

– Не красиво брать на мушку человека, который спас вам жизнь.

– Откуда я знаю, для чего вы спасли меня, – воинственно ответила девушка. – Может быть для того, чтобы подвергнуть более мучительной смерти.

Незнакомец вытянул репортёра и, глядя как тот на четвереньках опасливо отползает от края пропасти, поднялся на ноги, небрежно отряхнул колени. Не обращая внимания на направленный на него пистолет, он заглянул в дилижанс, выволок из него тело убитого овцевода, достал саквояж и шляпу старика. Только после этого глянул на девушку.

– Возможно, с вашим спасением я поторопился. – Он вынул изо рта сигару, пренебрежительно сплюнул. – Когда в Аризоне спасаешь человека, нельзя быть уверенным в том, что не спасаешь своего будущего убийцу. Разве пистолет в вашей руке не подтверждает мою правоту?

Ветер слёту подхватил плевок, понёс его мимо дилижанса в пропасть. Девушка брезгливо скривилась:

– Судя по всему, вам неизвестно о том, что плевок в присутствии женщины – признак дикости.

– Если вы успели заметить, здесь только дикость вокруг и ничего кроме дикости. – Шагнув навстречу девушке, незнакомец указательным пальцем пренебрежительно отвёл в сторону стволы направленного в него пистолета, присел перед саквояжем овцевода. – Спрячьте вашу «тяжёлую артиллерию», мисс, моим убийцей вы всё равно не станете.

– Откуда такая уверенность? – Решительно сдвинув тонкие чёрные брови, девушка всё ещё целила в беспечно подставленную ей спину.

Незнакомец указательным пальцем расслабил под подбородком завязки шляпы, вытряхнул содержимое саквояжа на землю.

– По глазам вижу, когда человек готов выстрелить.

– Я, по-вашему, не готова?

– Разве что по воробьям. – Щурясь от табачного дыма и мочаля зубами огрызок сигары, незнакомец указательным пальцем разгребал вещи из саквояжа. – Ваш «дерринджер» недурно украшает вашу ножку, но другой пользы от него я не вижу.

Девушка смутилась, пистолет неуверенно дрогнул в её руке.

– Судя по всему, от вашего взгляда ничто не укроется.

– Если бы я не замечал таких мелочей, меня давно уже не было бы в живых.

Молния сверкнула над скалами, протяжно захрипел гром, не решаясь грянуть в полную силу. Ветер пригибал к земле, волнами гнал к краю каньона закрывшиеся от непогоды оранжевые головки цветущего мака. Трепал юбку, кидал девушке в лицо небрежно подколотые волосы.

Пальцем убрав со щеки прядь волос, девушка наконец опустила пистолет.

– Вы меня уже почти убедили в том, что вы бескорыстный спаситель, ? она подбородком указала на раскиданные по земле вещи из саквояжа, и в её голосе зазвучала показная ирония: ? И вдруг оказывается, что вы такой же любитель поживиться за чужой счёт как те бандиты, которые маячат позади нас.

Прежде чем ответить незнакомец, нисколько не смущаясь, вывернул наизнанку карманы овцевода.

– Это мой знакомый, он вёз для меня важную вещь, за которую, похоже, и поплатился жизнью.

Девушка отошла в сторону, опасливо повернулась бочком и, поглядывая, не следит ли за ней незнакомец, приподняла подол юбки, сунула пистолет в кобуру на подвязке, а заодно и проверила, не заметен ли за поясом юбки свёрток кожи, который она взяла у мёртвого овцевода.

Незнакомец ощупал покойника с ног до головы: трепещущие от ветра штанины, рукава, подкладку куртки. Быстрым движением руки поймал поднятую с земли порывом ветра шляпу старика, пошарил под её разорванной засаленной подкладкой.

– Когда я узнал, что ему угрожает опасность, тотчас бросился на выручку, но, как видите, не успел. – Он пренебрежительным жестом отбросил шляпу. – Скажите, старик никому не передавал каких-либо вещей?

Провожая взглядом подхваченную ветром и кувыркающуюся над каньоном шляпу, девушка морщила лоб, припоминая.

– Нет, не видела.

Незнакомец небрежно отплюнул огрызок сигары, принялся стаскивать с убитого сапоги. Тут возмутился даже репортёр, который стоял на коленях над лежащим в маках телом убитого товарища и, казалось, снова впал в транс.

– Это же мародёрство, – вскочил он на ноги. – Прекратите!

В ту же секунду выхваченный из кобуры револьвер остановил порыв молодого человека.

– Ещё шаг, – негромким, но беспрекословным голосом сказал незнакомец, – и кусок свинца отправит вас туда, где вы лежали бы сейчас, не появись я.

Выждав секунду и убедившись, что молодой человек покорился, незнакомец с бесстрастным видом сунул револьвер обратно в кобуру, вынул стельки из сапог овцевода. Не найдя того, что искал, пренебрежительно отбросил сапоги в одну сторону, стельки в другую.

– Мы направляемся в Редстоун, вы не согласитесь проводить нас? – Девушка с брезгливым выражением лица глянула на упавшие к её ногам стёртые до дыр стельки. – За хорошее вознаграждение, разумеется.

Незнакомец отозвался не сразу – вспорол складным ножом днище саквояжа, вывернул подкладку, и только после этого сказал:

– До Редстоуна двое суток пути. У меня их нет.

– Двое суток? – пытливо сощурилась девушка, словно собираясь вывести аризонца на чистую воду. – Мы уже сегодня к вечеру должны были быть в Редстоуне.

– Вы ехали не в Редстоун, мисс. – Кинув саквояж под куст колючей опунции, незнакомец поднялся во весь рост, указательным пальцем сдвинул на затылок шляпу.

Теперь, когда поля шляпы не затеняли его лицо, стало видно, что он красив и достаточно молод – на вид не старше тридцати. Волосы тёмные, лицо мужественное, слегка скуластое, голубые глаза ярко контрастируют на фоне загара, пыли и лёгкой чёрной щетины. Одет как большинство путников в этой части Аризоны: узкие брюки, остроносые ковбойские сапоги, серая от пыли рубашка с накладными карманами, широкополая шляпа. Бёдра охватывал оружейный пояс на две кобуры. Типичный аризонец.

– Что значит, не в Редстоун? – вмешался в разговор репортёр. – Вы не могли бы изъясняться понятнее?

– Редстоун находится на юго-востоке, – пояснил аризонец, указав рукой в сторону горизонта, над которым в клубах синих туч сверкали молнии. – А вы ехали на северо-восток.

– На северо-восток? ? Повторяя жест незнакомца, репортёр указательным пальцем сдвинул на затылок шляпу-котелок, но если аризонец сделал это жестом уверенного в себе человека, то у репортёра этот жест получился совсем обескураженным.

Он глянул в небо, видимо, собираясь сориентироваться по солнцу, но что могли сказать ему грозовые тучи о сторонах света? По-мальчишески нахмурился, пожал плечами.

– С чего вы взяли, что на северо-восток?

На вид молодому человеку было лет двадцать пять. Он был красив, но красота его была полной противоположностью грубоватой исконно мужской красоте аризонца. В лице репортёра ещё преобладали мальчишеские черты, а в голубых глазах проскальзывала детская недоуменность. Белая кожа успела обгореть на безжалостном аризонском солнце, светлые волосы свалялись под шляпой. Мышиного цвета костюм густо запылился, галстук сбился на бок.

Подметив всё это прищурым цепким взглядом, незнакомец ударом ладони стряхнул со своего плеча облако пыли.

– Догоняя вас, я успел пообщаться с охранником дилижанса. Судя по всему, кучер был в сговоре с бандитами: подсыпал охраннику в кофе какое-то зелье, потом заманил вас в сторону от наезженных дорог. Здесь бандитам никто не должен был помешать сделать своё дело. По крайней мере, так им казалось.

Девушка оглянулась по сторонам. Несмотря на раннюю весну, температура ставила рекорды даже по меркам здешних знойных мест. Где-то наверху накрапывал дождь, но редкие его капли испарялись на лету, не достигая земли. Ветер хоть и пах грозой, но не нёс прохлады, оставаясь таким же горячим, какими были раскалённые скалы.

– Да, гиблое местечко, – заключила она.

– Поверьте, мисс, – ответил аризонец, направляясь к своему мустангу, который, беспокойно всхрапывая, стоял поодаль. – Если бы не важное дело, ноги моей здесь не было бы.

– Эй, постойте! ? крикнула ему вслед девушка. ? Если это место действительно настолько гиблое, вы как джентльмен обязаны проводить нас до ближайшей дилижансной станции или до железной дороги.

Незнакомец взялся за луку седла, вставил остроносый сапог в стремя.

– Джентльменов в Аризоне не жалуют, здесь это слово часто используют как бранное.

– Но вы не можете бросить нас здесь, даже если вы не джентльмен.

– Завтра к вечеру я должен быть в другом месте, – вскочив в седло, он поскакал прочь, крикнул через плечо: – И место это находится в противоположной стороне от железной дороги.

– Стойте, – крикнула девушка, ладонью разгоняя поднятую мустангом пыль. – Так поступают только негодяи!

Незнакомец даже не оглянулся на её возглас, но и уезжать далеко не собирался. Поймав бродивших неподалёку двух бандитских лошадей, он вскоре вернулся к путникам.

– Садитесь на лошадей и держите направление на юго-запад. Выйдете к железной дороге, если не заплутаете в пустыне, и если бандиты позволят вам уйти. Это банда Солёного Джека, а за ними в здешних местах закрепилась слава больших недоумков. С одной стороны, это хорошо для вас, но с другой… Вас двое против трёх…

Оценивая шансы, незнакомец скептически глянул на девушку, потом на репортёра… Насчёт двоих, пожалуй, крепко сказано: сопливая девчонка и слюнтяй с Востока. Он перевёл взгляд на серо-синие тучи, несколько секунд о чём-то размышляя смотрел на них, потом кинул репортёру поводья бандитских лошадей:

? Желаю удачи.

– Секунду, мистер, – остановила его девушка. – А после того, как вы сделаете своё дело, вы сможете проводить нас? Предложение о вознаграждении остаётся в силе. Не хотелось бы плутать по пустыне.

Незнакомец придержал мустанга.

– Поездка в Редстоун входит в мои планы. Через несколько дней я должен встретить там старого приятеля, но сейчас я направляюсь на одно заброшенное ранчо и доберусь до него только завтра к вечеру. Оттуда ещё полтора дня до Редстоуна. Если такая потеря времени не смущает вас…

– Мы согласны, – не дослушав его, поспешила с ответом девушка.

Незнакомец оглядел её с ног до головы.

– В седле держаться умеете?

– Не беспокойтесь, – заверила она.

– А джентльмен? – незнакомец вложил всю свою иронию в последнее слово.

Репортёр скривил лицо ответным презрением, но сказать ничего не успел – гром наконец решился и грянул так, что бандитские лошади шарахнулись, едва не повалив с ног держащего их под уздцы молодого человека. Девушка испуганно вжала голову в плечи.

– Хорошо! – крикнул незнакомец, сдерживая испуганного мустанга. – Одно условие: выполнять все мои требования молча и беспрекословно.

– Согласны, – боясь, что незнакомец передумает, девушка торопливо попросила своего спутника: – Генри, приторочьте к седлу мой саквояж.

– Возьмите одеяла, воду, оружие, – приказал незнакомец. – И ничего лишнего.

Репортёр привязал испуганных коней к той же коряге, к которой был привязан висящий над пропастью дилижанс. Закончив возиться с саквояжем девушки, он стал пристраивать позади седла доставшейся ему лошади фотокамеру.

– Я сказал ничего лишнего не брать, – повысил голос незнакомец, отворачивая голову от пыльного ветра.

? У меня и в мыслях не было брать лишнее. ? Репортёр торопливо вскинул руку, придерживая едва не унесённую порывом ветра шляпу-котелок. ? Для меня камера вещь первой необходимости, как мыло или бритва.

? Бывают ситуации, когда можно обойтись без бритвы. Это именно тот случай.

? Без бритвы, но не без фотокамеры. Я – репортёр.

? Послушайте, мистер, – строго глянул на него с высоты седла незнакомец. – Никогда не ввязывайтесь в игру, в которой не знаете правил. Ваш ящик – непозволительная обуза.

Репортёр лишь хмыкнул в ответ, продолжая пристраивать камеру, – похоже, он был упрямым малым. Но не успел он закрепить верёвку, как незнакомец выхватил револьвер и, взводя курок ладонью, тремя быстрыми выстрелами сшиб камеру с крупа лошади – только щепки полетели. Лошадь испуганно ускакала, репортёр отпрянул от расколовшейся об камни камеры как от змеи.

– Эй, мистер! – возмущённо крикнул репортёр.

– Меня зовут Джед. Джед Мэнли. И вы обещали беспрекословно подчиняться мне.

Судя по раздувающимся ноздрям и сжатым до побеления кулакам, репортёр готов был не только высказать своё возмущение, но и в драку ринулся бы, если бы девушка не успела шепнуть ему:

? Сейчас не время выяснять отношения. Мы не знаем дорогу, не знаем где источники воды, а Сонора не любит шуток.

С трудом сдержав гнев, молодой человек с явной неохотой приподнял котелок.

– Генри Шелдон, – представился он, и кивнул подбородком в сторону убитых. – Прежде чем ехать надо похоронить их. Или это тоже непозволительная обуза?

– Не волнуйтесь, мистер, – небрежно ответил Джед Мэнли. – Койоты и грифы сделают своё дело.

– Бросите друга на съедение грифам?

Аризонец с таким равнодушием посмотрел на тело овцевода, что можно было усомниться в том, что старик был ему другом.

– Ладно, – нехотя согласился он. – Поймаю лошадь и присоединюсь к вам.

Через час рядом с дилижансом возвышались два каменных холмика. Кресты связали из сухих веток. "Том Палмер. Репортёр" – нацарапал ножом молодой человек на кресте своего товарища. На кресте овцевода, по совету Джеда Мэнли, он написал только фамилию "Сильверстоун". Ковбоев, упавших с дилижанса за милю до каньона, искать не стали.

Гроза, так и не принеся прохлады, уходила. Гром хрипел уже где-то у горизонта, а в противоположной стороне сияло в просвете между туч солнце. Хлопали брезентовые оконные шторки склонённого над пропастью дилижанса, поскрипывала на ветру обитая изнутри пыльным красным бархатом дверь.

Понурив голову и прижав к груди шляпу, репортёр читал молитву. Джед с полминуты нетерпеливо разглядывал спины уходящих туч и, не дождавшись конца ритуала, нащупал за спиной болтающуюся на завязках шляпу, надвинул её на глаза.

– Едем! – Вскочил он в седло. – Надо поторапливаться.

Несмотря на юбку, которая была не лучшей одеждой для езды верхом, девушка так ловко вскочила в седло, что аризонец одобрительно приподнял бровь, что при его сдержанности, видимо, означало высшую степень похвалы.

Репортёр тоже проявил достаточное умение, и Джед Мэнли, кажется, развеял сомнения по поводу того, что пассажиры дилижанса станут ему обузой.




Глава 2


Через два часа только хвосты туч видны были у горизонта. Тени редких облаков легко скользили поперёк долины, окружённой со всех сторон далёкими цепочками гор. Аризонец ехал впереди, выбирая дорогу среди кактусов и скал.

– Мистер Мэнли! – окликнула его девушка.

Аризонец придержал мустанга, поджидая её.

– Хотела поблагодарить вас за наше спасение.

– Это уже лучше, чем целить в своего спасителя из пистолета. – Джед потянулся за притороченной к седлу круглой кожаной флягой. – Знавал я одну дамочку, которая под юбками носила «дерринджер».

– И что?

Запрокинув голову, аризонец напился, облизал губы.

– Ничем хорошим это не закончилось. – Джед вставил пробку в горлышко фляги, пристукнул по ней ладонью. – Не люблю дамочек с пистолетами.

– Найдись мужчина, за которым можно было бы почувствовать себя как за каменной стеной, я никогда не взяла бы в руки оружие, – с вызовом ответила девушка. – Но пока приходится надеяться только на себя.

– Получается?

– Не жалуюсь.

– Бог вам в помощь в этом важном деле! – не поворачивая к ней головы, равнодушно сказал Джед.

У девушки дрогнули ноздри, выдавая желание сказать в ответ колкость, но сдержалась, молча придержала лошадь, давая аризонцу уехать вперёд.

– Генри, – спросила она, когда отставший репортёр поравнялся с ней. – Как вы думаете, мы можем доверять ему?

При упоминании об аризонце у Генри ожесточился взгляд, – видно нахлынули не самые лучшие воспоминания и об разбитой фотографической камере, и о высокомерии этого грубияна. Молодой человек пытался сдержать злость, но она всё же прорывалась неприязненными нотками в голосе:

– Вы же сами видите – этот аризонец не обременён ни хорошими манерами. Ни понятиями о совести. Ни о морали.

– Пожалуй, вы правы, – согласилась девушка, провожая Джеда внимательным взглядом.

Репортёр некоторое время молчал, хмуро глядя между ушами лошади на едва приметную песчанистую тропу, на которой отпечаталась цепочка следов ушедшего вперёд мустанга, потом вслух продолжил свои мысли, которые были связаны с навязчивым вопросом: как случилось так, что он обязан своему спасению столь неприятному типу?

– Я и сам выбрался бы из этого обрыва. – Он отвернул голову раздосадовано глядя как стая грифов крутит чёрную карусель над тем местом, где упали с дилижанса ковбои и была убита часть бандитов. – И вам бы помог.

Девушка так неопределённо кивнула в ответ, что этот кивок с одинаковым успехом мог означать и «нисколько в этом не сомневаюсь» и «ладно, тешьте себя этой мыслью, если она вас успокаивает».

Спустя пять минут тишины Генри перемолол свои досадливые мысли и стал украдкой поглядывать на девушку, нерешительно перекладывая поводья из одной руки в другую и собираясь начать непростой разговор.

– Хотел узнать у вас насчёт того свёртка, ? наконец решился он. ? Согласитесь, это было странно: дилижанс мчится навстречу пропасти, пули превращают его в решето, а вы в это время бесстрашно обыскиваете мёртвого старика и забираете у него какой-то свёрток, который потом ищет этот аризонец. Ведь он искал то, что спрятано у вас за поясом?.. Только не говорите, что это письмо вашей любимой бабушки.

Глаза девушки пытливо сузились, изучая молодого человека.

– У меня такое ощущение, что вы затеяли этот разговор, чтобы отвлечь моё внимание от вашего собственного поведения. Согласитесь, вы тоже вели себя странно – не сделали ни одного выстрела, чтобы защитить нас.

Щёки молодого человека заалели ярко, как это бывает только у блондинов.

– Если вы заметили, я без оружия, – смущённо ответил он, доставая из кармана аккуратно сложенный носовой платок.

? Разве в Нью-Йорке не знают, что на Дальнем Западе только самоубийцы выходят из дома без оружия?

– Об этом знает любой малец даже у нас на Восточном побережье.

? Тогда почему вы очутились в этих диких краях без оружия? – в голосе девушки зазвучала строгость, какая обычно звучит из уст учительницы, распекающей нерадивого ученика.

Не разворачивая платка, репортёр вытер потный лоб.

– Моё оружие – перо, к тому же я был уверен, что страшилки про Дальний Запад сильно преувеличены.

Вид у молодого человека был настолько смущённый, что девушка решила сжалиться над ним:

– Ладно, не расстраивайтесь, вы всё-таки пытались остановить дилижанс, и меня не бросили, когда я зацепилась юбкой. Вы вели себя как настоящий джентльмен. Надеюсь, вы останетесь им впредь и не станете задавать некорректных вопросов.

Польщённый этими словами молодой человек уже открыл было рот, чтобы заверить девушку, но в последний момент заколебался:

– Знаете… – Он сосредоточенно смотрел на оставшийся на платке серый след от пота и пыли. – Профессия репортёра немыслима, если у тебя нет права задавать вопросы.

– Ге-енри! – с кокетливой строгостью глянула на него девушка. ? В первую очередь вы обязаны быть джентльменом, а уж потом репортёром. И не забывайте – мы должны быть союзниками, ведь мы не знаем, чего нам ждать от нашего спасителя.

Джед, словно услышав, что речь идёт о нём, оглянулся, но смотрел он не на своих спутников, а куда-то мимо них вдоль тропы. Девушка и репортёр тоже оглянулись, но не увидели ничего подозрительного. Когда они вновь обернулись к Джеду, тот уже ехал, как ни в чём не бывало.

Репортёр встревожено посмотрел на свою спутницу.

– Мне показалось, он почуял какую-то опасность. Бандиты?

– Сомневаюсь, что по его бесстрастному виду можно что-нибудь понять. Обычный тип отшельника: сухой, не разговорчивый, скрытный. Такие мужчины даже в любви не умеют проявлять своих чувств.

– И крайне не воспитан, – охотно поддержал Генри. – А эта его манера разговаривать, не вынимая сигары изо рта?

– Да, это ужасно, – сокрушённо вздохнула девушка. – Но придётся потерпеть.

Вскоре тропа потянулась по неглубокому каньону. Джед соскочил с седла.

– Спрячьтесь за выступом скалы, – приказал он. – И постарайтесь не высовываться.

– В чём дело? – спросила девушка.

– Делайте, что говорю. Уведите моего мустанга и сидите тихо, даже если ждать придётся долго.

Почувствовав по тону его голоса, что дело серьёзное, девушка и репортёр беспрекословно выполнили требования, а Джед, взобравшись на уступ скалы, стал прислушиваться и поглядывать вдоль каньона. Вскоре с той стороны, откуда они приехали, донёсся мягкий, но отчётливый перестук копыт. Спустя минуту в зализанном дождями песчанистом устье каньона, которое только по центру было взрыхлено цепочкой конских следов, появились едущие в ряд три всадника.

Когда до преследователей осталось не более десяти шагов, Джед, не вынимая револьверов, спрыгнул с уступа на тропу.

– Привет, Джек, – обратился он к ехавшему в центре всаднику, безошибочно угадав в нём главаря.

Удивлённые смелостью ставшего против них одиночки, бандиты придержали коней. Ну ладно, выйди он, имея преимущество в виде вскинутых револьверов, тогда можно было бы понять. Но с наглой усмешкой стоять против трёх вооружённых головорезов, беспечно сунув пальцы за пояс – так мог поступить либо законченный придурок, либо самоубийца. Однако, памятуя о том, как легко они лишились троих своих товарищей, бандиты не торопились причислять Джеда ни к первой, ни ко второй категории.

– Не красиво отвечать молчанием на приветствие, – нарушил удивлённую тишину Джед.

Главарь прошуршал пыльной кожаной перчаткой по жёсткому небритому подбородку, презрительно сплюнул вбок.

– Ты смел и задирист, будто за этими скалами тебя ждут не девчонка и недоумок с Восточного побережья, а тройка-пятёрка верных парней. Зачем ты стал мне поперёк дороги?

Главарь был крепким, но уже слегка грузноватым мужчиной – живот округло выступал из-под скрещённых на груди патронташей; пропотевшая под мышками серая рубашка темнела в проймах коричневого кожаного жилета, широкие щёки до самых глаз заросли чёрной щетиной. Жёстко сжатые тонкие губы и глянцевито блестящий от пота шрам, пролёгший наискось через лоб и правую бровь, придавали лицу бандита зловещее выражение, но Джеда этот грозный вид не пугал, а скорее забавлял, и он отвечал бандиту с намеренно-издевательскими нотками в голосе:

– Меня мучает любопытство, Джек. С тех пор как услышал о тебе, сон потерял. Не успокоюсь, пока не узнаю, почему ты солёный?

Багровея от гнева, бандит задышал как бык на корриде.

– Ты успокоишься очень быстро – от куска горячего свинца.

Порывистым движением он попытался вскинуть винчестер, но в ту же секунду револьвер уже был в руке Джеда. Три выстрела из-под взводящей курок ладони прозвучали один за другим без перерыва. Солёный Джек, выронив винчестер, схватился за простреленное плечо. Двум его товарищам, получившим такие же ранения в плечи, повезло меньше, – испуганные выстрелами лошади скинули их с сёдел, а главарь, удержавшись в седле и, решив, что ему удастся уйти, проскакал мимо Джеда.

Пожав плечами, как это делают, когда провожают взглядом недоумка, Джед не целясь, выстрелил от бедра. Лошадь упала на передние ноги, кинув седока через голову. Джек несколько раз кувыркнулся, безжизненно замер, ткнувшись лицом в бугорок травы. Прикуривая на ходу огрызок сигары, Джед подошёл к бандиту, поддел его сапогом, перевернул вверх лицом.

– Надеюсь, ты не насмерть ушибся? Было бы жаль, если бы я не успел задать тебе пару вопросов.

Придя в себя, бандит заворочался.

– Какой мне резон отвечать на твои вопросы? ? вяло отплёвывался он от песка. ? Всё равно убьёшь.

Окурок в оскаленных зубах Джеда, искажал его голос:

– Быстрая смерть для тебя была бы лучшим выходом, но у меня есть другое предложение, – я прострелю тебе ногу и оставлю здесь без лошади и глотка воды. Интересно, стервятники дождутся, когда остановится твоё сердце, или начнут рвать тебя, когда ты будешь ещё живым?

С этими словами Джед почти не глядя, навскидку выстрелил в одного из бандитов, который, лёжа на спине, левой рукой пытался дотянуться до своего кольта. Со стороны бандита это было большой неосторожностью, ибо теперь к простреленному правому плечу у него прибавилась простреленная левая кисть.

Убедившись, что раненые бандиты притихли, Джед поставил ногу на горло Солёному Джеку.

– Как ты узнал про карту?

Закидывая назад голову, бандит пытался поймать взгляд Джеда.

– Какую карту? – хрипел он под сапогом. – О чём ты говоришь?

– Не дури, приятель. – Джед сильнее прижал ногой горло бандита. – Ты прекрасно знал, что карта должна была быть у Папаши Сильверстоуна. В этом дилижансе не было других ценностей за исключением этой карты.

– Я не знаю… ни о какой карте, – задыхался и морщился от боли бандит.

Джед направил дуло револьвера ему в ногу чуть выше колена.

– Жаль, Джек, а я уже подумывал о том, чтобы оставить тебе пару лошадей и флягу воды, но у тебя, похоже, другие планы. – Нарочито неторопливым движением большого пальца он взвёл курок. – Как знаешь. Дело хозяйское.

– Постой, – захрипел бандит. – Почему я должен верить тебе насчёт коней?

Джед убрал с его горла ногу, присел на корточки.

– Ты про Быстрого Джеда слышал?

– Слышал, – перевёл дыхание бандит.

– Тогда ты должен знать, что Быстрый Джед не даёт обещаний, которые не может выполнить. Слово Быстрого Джеда – получишь коней и фляжку воды.

Бандит приподнял от земли голову, зажал рукой рану на плече, скривился от боли.

– Мало ли проходимцев называли себя Быстрым Джедом.

Джед вытащил из-под рубашки висящий на кожаном шнурке серебряный овальный медальон, на котором весьма искусно – до мельчайших деталей – был выгравирован вскинутый вверх дулом револьвер. По краю медальона красовалась тончайшей работы виньетка и глубоко выгравированная надпись.

– Если моя стрельба тебя не убедила, может, это убедит?

Бандит напряжённо уставился на надпись, витиевато украсившую медальон, беззвучно зашевелил губами. Похоже, с грамотой у него было туго.

– "Самый быстрый" – наконец разобрал он. – Я слышал про этот медальон. Его ещё до войны изготовили по заказу какого-то скотопромышленника из Техаса, который каждый год для увеселения устраивал соревнования стрелков. Медальон достаётся самому меткому и быстрому стрелку.

– Соревнования давно уже не проводятся, но, если ты думаешь, что можешь выстрелить мне в спину, забрать медальон и стать лучшим стрелком, ты глубоко заблуждаешься. Тебя признают самым быстрым, если ты победишь меня в честном поединке, в присутствии достаточного количества свидетелей. Учитывая твою рану, я тоже буду стрелять левой рукой. Свидетелей достаточно, револьвер при тебе. Поборешься за титул?

Бандит некоторое время снизу-вверх смотрел на Джеда, пытаясь понять – тот ли он, за кого себя выдаёт, потом стыдливо опустил глаза, выдавив из себя едва слышное «нет».

– Мудрое решение. – Джед спрятал медальон под рубашку. – Я возвращаюсь к своему предложению: коней и фляжку воды в обмен на информацию.

Почуявший кровь гриф сел на верхушку одного из кактусов сагуаро, которые целым лесом росли на каменистом склоне каньона, издалека наблюдал за происходящим. Бандит скосил глаза на сочащуюся сквозь пальцы кровь, на своего мёртвого коня, потом на грифа, и, наконец, сказал сквозь зубы:

– Я не знаю, что это за карта. Мне поручил её добыть Чёрный Джексон.

– Кто такой Джексон?

– Ты не слышал про Джексона?

– Меня целый год не было в Аризоне. Похоже, за это время здесь многое изменилось.

– Джексон теперь негласный правитель здешних мест. Все поселения, ранчо и рудники платят ему дань. Все считаются с его силой.

– Какое отношение к такому крутому парню имеет недоумок вроде тебя?

– Все бандиты в здешних местах… подчиняются ему, и делают свои дела с его согласия. У него… большие связи в верхах. Говорят, он вхож в дом самого губернатора территории, – боль искажала голос бандита, заставляла его говорить с придыханием и делать паузы для того, чтобы собраться с силами. – Недавно он предупредил меня… что на мою поимку выехали солдаты. В обмен на своё покровительство он просит нас о некоторых услугах.

– Что за услуги?

– Разные… Поджечь ранчо несговорчивого фермера, угнать скот.

– Угнать и поджечь – верю, но дело с картой он не мог доверить тебе.

– У него не было выхода. Он находился слишком далеко… Поэтому послал мне записку голубиной почтой.

– Записка сохранилась?

– Она у Невады.

Бандит указал глазами на раненого сообщника, который, отталкиваясь ногами, испуганно отползал на спине за скалу.

– Лучше тебе не рыть шпорами землю, – посоветовал бандиту Джед, поднявшись во весь рост и беспечно повернувшись к Солёному Джеку спиной. – И руки держи на виду. У меня патронов хватит на все твои конечности, в том числе и на ту, которую ты ценишь больше всего.

Глядя в спину Джеда, Солёный Джек дрогнул пальцами левой руки, сделал чуть приметное движение к револьверу, но благоразумие взяло верх. Видимо та беспечность, с какой Джед подставил ему спину, показалась бандиту подозрительной.

Прочитав отнятую у бандита записку, написанную на узкой полоске бумаги, Джед вернулся к главарю, присел перед ним на корточки. Оглянувшись на скалу, за которой прятались его спутники и наверняка слышали весь разговор, усиленный прекрасной акустикой каньона, он понизил голос до шёпота:

– Здесь написано, ты должен доставить нью-йоркских репортёров к Джексону живыми. Одного ты убил, второй не погиб только благодаря мне. Я думал, молва не совсем справедлива к тебе, но теперь готов согласиться с ней – ты действительно недоумок.

– Они сами виноваты, – мрачно сказал бандит. – Не люблю, когда в меня стреляют.

– А ты думал, они любезно остановят дилижанс и сами сдадутся на твою милость? Зачем Джексону репортёры?

– Я читал ту же записку, что и ты. Откуда мне знать, что в голове у Джексона?.. Я даже не знаю, как он выглядит.

Поняв, что разборка окончена, девушка и репортёр, ведя за собой лошадей, вышли из-за скалы. Глянув на них, Джед разорвал записку на мелкие клочки, пустил по ветру. Вынув из седельной сумки нож, девушка отпорола кусок нижней юбки, присела перед Солёным Джеком на корточки.

? Дайте руку, ? приказала она. ? Перевяжу.

? Несколько часов назад, он едва не убил вас, ? жестом непонимания Джед развёл руки, показывая до белизны стёртые со стороны ладоней перчатки.

? Тогда он был бандитом. – Девушка, ножом вспорола до самого плеча рукав бандитской рубахи. – А теперь просто раненый. Это противоречит вашим понятиям?

? Я в своей жизни видел и не такие глупости. – Джед пренебрежительно пожал плечами, обернулся к репортёру. – Мистер Нью-Йорк, не сочтите за труд, соберите оружие этих парней, чтобы им не пришло в голову стрелять нам в спины. А вы, недоумки, постарайтесь не делать резких движений.

Репортёру не пришлось трудиться, – бандиты сами скинули ему под ноги оружейные пояса. Карабины давно уже лежали в песке. Держа на сгибе локтя три винчестера и оружейные пояса, молодой человек пошёл к лошадям, рассовал оружейные пояса по седельным сумкам, принялся заворачивать винчестеры в скатку одеяла позади седла. Девушка в это время ловко, будто всю жизнь только этим и занималась, перевязала бандиту руку.

– Спасибо, сеньорита Азеведо, ? поблагодарил её Солёный Джек, и прикусил губу, понимая, что сболтнул лишнее.

– Откуда вы меня знаете? ? удивлённо глянула ему в глаза девушка.

Бандит поначалу замялся, потом сказал:

– Я не всегда был Солёным Джеком. Когда-то я был простым мустангером, и продавал вашему отцу лошадей.

Над ухом девушки щёлкнул курок, дуло револьвера ткнулось бандиту под нос.

– Не темни, приятель, – раздался голос Джеда. – Выкладывай, откуда знаешь сеньориту?

Девушка пренебрежительно оттолкнула револьвер.

? Он говорит правду. Его лицо мне смутно знакомо.

– Так вы мисс Азеведо? Или мне лучше называть вас сеньоритой? ? Джед дулом револьвера сдвинул на затылок шляпу, иронично разглядывая девушку. – Глядя на ваш наряд, я принял вас за дочь мелкого фермера.

? В мои планы не входило афишировать своё происхождение.

– Дочь одного из богатейших людей территории Аризона, в одиночестве в такой глуши? Как это объяснить?

– История о романтическом свидании вдали от отцовских глаз вас устроит?

– Вполне. Я не люблю лезть в чужие дела, если они не затрагивают моих интересов.

Джед свистом подозвал мустанга, запрыгнул в седло, ускакал вдоль ущелья, и вскоре вернулся, ведя в поводу сбежавших бандитских лошадей – рыжую и гнедую. С высоты седла иронично поглядел на девушку, которая бинтовала руку другому бандиту.

– Вам юбок хватит? Они сами прекрасно позаботились бы о себе. На них раны заживают как на койотах, – с этими словами он кинул поводья рыжей лошади одному из бандитов. – Я правильно говорю, приятель? – и поскольку бандит не ответил, Джед кинул Солёному Джеку поводья гнедой. – Как видишь, Быстрый Джед умеет держать слово. Надеюсь, ты не пристрелишь кого-нибудь из своих приятелей, чтобы не мучиться втроём на двух лошадях.

Позванивая огромными мексиканскими шпорами, бандиты хмуро взобрались на лошадей.

– Ты так и не ответил, почему ты солёный? – насмешливо спросил Джед, небрежно опираясь предплечьем на луку седла.

– В молодости был моряком, – злобно усмехнулся главарь. ? Просолился. Прощай Джед. Ты хороший стрелок, но против пули в спину не устоишь даже ты.

– На твоём месте я держался бы от меня подальше.

Джед склонился с седла, хлёстко шлёпнул гнедую ладонью по крупу. Лошадь понесла Солёного Джека к выходу из каньона. Рыжая с двумя бандитами тяжело поскакала следом. Джед направил мустанга в противоположную сторону.

Девушка осталась одна, если не считать сидящего на кактусе грифа. Склонив к плечу голову, она некоторое время пытливо смотрела на падальщика, будто тот бы виновен во всех смертных грехах, потом, скорчила ему презрительную гримасу и, прихватив сбоку юбку, направилась к лошадям, возле которых всё ещё возился с винчестерами репортёр.

Не одобряя такого ребячества, гриф смотрел ей вслед, не мигая.

Несколько секунд девушка шла, увязая ногами во взрытом копытами песке и щуря в спину уезжающего Джеда едкий взгляд, потом не выдержала – по-девчоночьи высунув язык, скорчила ему вслед такую же как грифу презрительную гримасу.




Глава 3


Время близилось к вечеру. Джед ехал впереди, Генри и девушка намеренно отставали. Если до сих пор молодой человек был полностью поглощён удручающими мыслями о гибели своего товарища, то теперь его терзало нечто другое. Покусывая губы, он искоса поглядывал на спутницу.

– Мисс Азеведо! – наконец не выдержал он.

– Зовите меня, как раньше – Алисией.

– Хорошо, – Генри на секунду замялся, не решаясь начать разговор. – Я обещал больше не возвращаться к той теме… Однако обстоятельства изменились.

– И что же заставило вас нарушить слово джентльмена?

– Подозрение о том, что вещь, которую вы взяли у старика овцевода и есть та самая карта, о которой с таким пристрастием расспрашивал бандита мистер Мэнли.

– Ах, вот, оно что! Вам тоже нужна карта! Так становитесь в очередь вслед за нашим спасителем, за Солёным Джеком, за Чёрным Джексоном.

– Я подозреваю, что речь идёт о карте Франциско де Коронадо, ? не разделил её иронии молодой человек.

– Карта конкистадоров! – с ещё большей иронией воскликнула девушка, вынимая правую ногу из стремени и перекидывая её через холку лошади, как это делают ковбои, когда хотят повернуться лицом к едущему рядом собеседнику. – Карта, указывающая на таинственный Золотой Каньон, в котором спрятаны сокровища Сиболы! Как я сразу не догадалась!

Девушка сидела, повернувшись лицом к Генри, обхватив подколенной впадиной луку седла и всем своим видом говоря: «Дайте-ка на вас поглядеть, мистер! Может, узнаю, откуда берутся такие наивные люди как вы».

Не выдержав её ироничного взгляда, Генри отвёл глаза.

– Да. Я думаю, это та самая карта.

– Генри, нельзя быть таким наивным. Спросите об этой карте в любом аризонском салуне, и бармен под большим секретом сообщит вам, что имеет такую карту. А ещё он весьма «правдиво» расскажет о том, что достоверность карты не вызывает ни малейшего сомнения, и что досталась она ему от потомка древнего испанского рода, умершего в Мексике от лихорадки. И что у него непредвиденные жизненные обстоятельства, и только поэтому он готов отдать вам эту карту за бесценок, а иначе сам пустился бы на поиски сокровищ. Да, да, Генри! Не смотрите на меня таким недоверчивым взглядом. Вам достаточно проехаться вдоль железной дороги от Тусона до Уилкокса, и вы соберёте с десяток таких карт. Если денег хватит.

На голове девушки была шляпа, позаимствованная у одного из бандитов взамен унесённой ветром шляпки. Юбка задралась, приоткрывая голую голень. Любая другая девушка с задранной на холку лошади ногой, выглядела бы вульгарно, но природный аристократизм Алисии не могли скрыть ни эта ковбойская поза, ни показной сарказм в голосе.

Генри тушевался под пристальным ироничным взглядом девушки, и изо всех сил боролся со смущением, хотя получалось это у него плохо: он хмуро разглядывал засаленные поводья, бесцельно перекладывая их из руки в руку.

– Наличие подделок не отрицает существования настоящей карты.

– Не отрицает, но шансы найти её среди фальшивок – один к тысяче.

– Хоть один к миллиону, – твёрдо сказал Генри, но взгляда по-прежнему не поднял. – Я уже не сомневаюсь в том, что карта, которая находится у вас – настоящая. И ещё… Вы должны знать – я имею непосредственное отношение к ней.

– Вы? Каким образом?

– Мистер Мэнли назвал покойного овцевода Папашей Сильверстоуном. Это именно тот человек, на встречу с которым ехали я и Том. Мы должны были встретиться с ним в Редстоуне и получить от него эту карту.

– Кладоискательство сбило с верного пути многих хороших людей. Не становитесь одним из них, Генри. Враньё вам не к лицу.

– Я не вру, – вскинул возмущённый взгляд молодой человек.

– Ну, конечно! – несмотря на возмущение молодого человека, иронии в голосе девушки не поубавилось. – Однако ваша "правда" настолько неумело состряпана, что надо быть бычком-однолетком с ранчо моего отца, чтобы поверить в неё.

– Я похож на лгуна? – речь Генри от волнения стала торопливой, сбивчивой. – Почему вы не верите мне? Я давал повод?

– Такова уж особенность наших краёв, – небрежно пожала плечами девушка. – Аризона никому не верит на слово. Посудите сами: вы должны были встретиться с Папашей в Редстоуне, а он в это время сидит рядом с вами в дилижансе, и вы как ни в чём не бывало знакомитесь с ним, будто видите его в первый раз. Разве это не повод заподозрить вас?

? Я действительно не знал, как выглядит этот Сильверстоун. В Редстоуне мы должны были найти судью Триплтона, он-то и должен был познакомить нас со стариком.

Девушка покачивала перекинутым через луку седла башмачком – не достаточно изящным и тонким, чтобы быть башмачком городской красавицы, и в то же время слишком лёгким для многодневного путешествия по пустыне. При этом она пытливо щурила на Генри глаза, как это делают, когда пытаются вывести на чистую воду лгуна.

– Допустим, я поверила вам. А как этот Сильверстоун очутился в дилижансе, вместо того чтобы ждать вас в Редстоуне?

– Для меня это полная загадка. Когда вырезал его фамилию на кресте, тогда ещё удивился такому совпадению, а когда понял, что это не однофамилец, а тот самый Папаша, у меня всё в голове перевернулось… Или всё-таки это был другой Сильверстоун?

Видимо, не зная, стоит ли раскрывать молодому человеку свои секреты, девушка сняла шляпу, брезгливо оглядела засаленные поля. Замахнулась, собираясь выбросить её, но сдержалась ? под аризонским солнцем без головного убора далеко не уедешь. Надев шляпу на торчащее вверх колено, решилась:

– Вы правы – это был тот самый Папаша Сильверстоун.

– Вы знали его?

? Немало слышала о нём, но увидела в первый раз тогда, когда он садился в дилижанс. Я ведь в дилижансе оказалась экспромтом, из-за этого самого Сильверстоуна.

– Но почему он не ждал нас в Редстоуне? Почему этот мистер Мэнли утверждает, что Сильверстоун вёз карту ему?

– Мистер Мэнли наверняка приврал. Он такой же охотник за картой, как и Солёный Джек, а что касается Папаши Сильверстоуна, то в Аризоне люди с подозрением относятся друг к другу. Вероятно, старик хотел присмотреться к вам со стороны, и узнать, что вы за птицы, и стоит ли иметь с вами дело, – предположила девушка, и спросила без обиняков: ? Сколько он запросил за карту?

– Нет-нет, – Генри отрицательно покачал перед собой ладонью. – Старик не собирался продавать её. Он хотел найти Золотой Каньон, а мы с Томом собирались помочь ему в этом.

? Так вы репортёр или искатель сокровищ?

? Хватит иронии, – укоризненно глянул на девушку Генри. – Мы приехали в Аризону по заданию газеты, а поиски каньона – попутное приключение… – он помрачнел, тяжело вздохнул: – Знать бы, что всё так повернётся.

– Вы не первый, кто слишком романтично воспринимал Дикий Запад. Ведь вы на Востоке называете его не Дальним, а Диким? Ну, а чем вы могли помочь Папаше Сильверстоуну в поиске сокровищ?

? Его взносом в общую компанию была карта, а мы с Томом вносили…

Генри замолчал, искоса поглядывая на собеседницу.

? Ну!? ? потребовала Алисия.

? Я и так уже много выболтал, а вы, похоже, не склонны делиться своими тайнами.

? Генри, а вдруг у меня действительно карта Франциско де Коронадо? – урезонила девушка. – Тогда я могу стать вашим компаньоном вместо Папаши Сильверстоуна. Но для этого я должна знать условия вашего контракта. Что вы вносили в общее дело?

? Очки, ? поколебавшись, ответил молодой человек. ? Те самые очки, о которых упоминалось в протоколах Братства Сиболы. На поддельных картах наверняка есть всякие крестики-галочки, показывающие местоположение каньона, а на оригинале эта отметка скрыта, и только надев специальные очки, можно увидеть её. Том был помешан на истории конкисты, он изучил все документы той эпохи и знал точно, что карта Папаши Сильверстоуна настоящая. А очки он нашёл во время поездки в Мехико, у одной престарелой наследницы рода Коронадо.

Алисия иронично изогнула губы, искоса поглядывая на молодого человека.

– А вы уверены, что не гоняетесь за призраком? Сокровища Сиболы, Золотой Каньон… Всё это легенды никак не подтверждённые историей, – она плавно провела в воздухе рукой, поигрывая при этом пальцами и словно говоря этим жестом: «Видите, мои пальцы не оставляют в воздухе следов». – Всё это призрачно, как рассеявшийся дым.

– И вся экспедиция де Коронадо тоже дым?

– Я говорю о вымысле, который тесно переплёлся с реальной историей.

Генри не ответил. Ещё в Нью-Йорке он много думал об экспедиции Франциско де Коронадо, изучал архивные документы, анализировал противоречивые легенды. Суть истории была такова: триста сорок пять лет назад отряд испанских конкистадоров отправился в западное нагорье Сьерра Мадре чтобы найти семь городов Сиболы. Поводом похода послужили рассказы очевидцев о том, что где-то далеко на севере от Новой Испании в неисследованных европейцами землях под названием Сибола, находятся семь больших городов, в которых хранятся несметные богатства.

После долгих мытарств экспедиция вернулась ни с чем. Согласно отчётам, которые по итогам похода написал Франциско де Коронадо, он не нашёл никаких сокровищ, а легендарные семь городов Сиболы оказались обманом. Однако сразу же после похода начали распространяться слухи о том, что сокровища Сиболы всё же были найдены. Якобы де Коронадо не захотел делиться сокровищами с испанской короной и спрятал их в одном из каньонов, встретившихся на пути экспедиции. С тех пор и появилась легенда о Золотом Каньоне.

– Очки с вами? – нарушила молчание Алисия.

– Зачем они вам? Гоняться за призраками?

– Затем, чтобы отделить правду от вымысла.

– Со мной, – неохотно признался Генри. – Но теперь ваша очередь рассказывать.

Девушка несколько секунд молчала, потом надела шляпу на голову, перекинула ногу обратно через холку коня, нашла стремя. Генри решил, что так она демонстрирует своё нежелание рассказывать, но спустя полминуты Алисия выглянула из-под полей шляпы.

– Ладно, слушайте. Та вещь, которую я взяла у Папаши Сильверстоуна, действительно карта Франциско де Коронадо, и перестаньте думать, что я украла её. Вы упомянули о Братстве Сиболы, так вот: это братство было организовано участниками похода на Сиболу для того, чтобы охранять тайну сокровищ. Мой предок Аугусто Азеведо был одним из членов этого братства и хранителем карты. Так что я просто вернула реликвию, которая на протяжении веков принадлежала моей семье.

Генри глянул на неё так, словно впервые увидел. В его взгляде было и удивление, и сомнение, будто он ждал, что девушка сейчас рассмеётся и скажет, что пошутила, но глаза его спутницы были такими серьёзными, что он от волнения судорожно сглотнул слюну:

– Значит, вы знаете, где каньон?

– Если бы всё было так просто! ? Алисия перевела взгляд куда-то вверх на скальную стену, по которой скользила тень низколетящего грифа. ? Когда все члены Братства умерли, тайна ушла вместе с ними. Карта оказалась бесполезным куском кожи.

– Судя по всему, этот кусок не так уж и бесполезен, иначе он не волновал бы на протяжении сотен лет умы столь могущественных людей. Насколько я знаю, следы этой карты находили в Испании, Франции, России.

– Да, это так, – подтвердила девушка. – Её столько раз крали из нашего дома, что даже семейные предания сбились со счёта. Она исчезала на целые десятилетия, потом усилиями моих предков возвращалась и снова исчезала. Если бы кто-то достоверно знал весь путь этой карты, материала хватило бы не на один авантюрный роман. Отец полжизни потратил на её поиски. Лет семь назад карта в очередной раз заняла своё законное место в нашем родовом замке, но вскоре снова исчезла. В этот раз отец повёл себя странно – даже пальцем не пошевелил, чтобы вернуть её. Тогда я решила, что он постарел, и пришла моя очередь заняться поисками семейной реликвии.

Алисия замолчала, глядя на красные от закатного света скалы, которые хаотично окружали путников со всех сторон. Генри деликатно не нарушал молчания. Через минуту девушка снова заговорила:

– Я могла бы долго рассказывать, как искала следы этой карты: платила деньги за любую информацию о ней, нанимала частных сыщиков, сама пускалась на поиски, и вот теперь, когда карта вернулась к своей законной хозяйке, вы предъявляете свои требования на неё.

– Я не предъявляю никаких требований, но какая вам польза от этой карты, если на ней нет самого главного? А у меня есть разгадка. Сам Бог велел нам стать компаньонами.

– Вы неправильно меня поняли: моя цель не найти сокровища Сиболы, а вернуть семейную реликвию.

– Судя по тем пристрастным вопросам, которые вы мне задавали, интерес к сокровищам у вас есть.

– Возможно. Но не столько сокровища влекут меня, сколько неразгаданные тайны.

– В мире столько неразгаданных тайн, что это грозит превратить вашу жизнь в сплошное беспокойство.

– Я не считаю беспокойство той вещью, которая мешает жить. Меня больше пугает обыденность. Стоит ли рождаться, чтобы тихо тлеть в каком-нибудь тёмном углу?

– Мысль глубокая, – ответил Генри, оглядывая открывающийся перед ними пейзаж. – Среди этих древних и грандиозных скал она приобретает особое звучание.

Но девушка не была склонна философствовать ? решительно перевела на молодого человека пристальный взгляд.

– Вы покажете очки, компаньон?

Генри вынул из кармана кожаный футляр старинной работы, глянул на заходящее солнце.

– Вы должны знать – они действуют только при ярком солнечном свете. Сегодня уже может быть поздно.

Алисия взяла футляр, вынула из него лежащее поверх очков старинное украшение: три овальных камня бирюзы и коготь орла, скреплённые между собой металлическими кольцами.

– Что это?

Генри протянул руку, прося отдать ему безделушку.

– Старинный ацтекский амулет.

– Похоже на какое-то украшение. На подвеску. – Алисия вернула украшение. – И что? Приносит удачу?

– Скорее наоборот.

– Зачем же вы его носите с собой?

– Хочется прояснить кое-какие обстоятельства, связанные с этой вещью, но это не имеет отношения к сокровищам.

– Ещё одна тайна?

– Нет, не тайна, – Генри небрежно пошевелил пальцами. – Так… Дурацкая история.

Алисия не стала расспрашивать подробности, ей не терпелось взглянуть на карту. Она надела очки, но не успела развернуть карту, как едущий впереди Джед, обернулся в седле. Девушка порывисто сорвала с носа очки, делая невинные глаза.

– Здесь заночуем, – крикнул аризонец, останавливая коня у небольшого утёса.

В каменном углублении поблёскивала вода; агавы и юкка росли прямо из скальных расселин. За скалой простиралось оранжевое поле, сплошь поросшее калифорнийскими маками и негусто утыканное кактусами.

Спешившись, первым делом напились и напоили лошадей.

– Генри, расседлайте мою лошадь, – попросила Алисия. – А я займусь костром.

Услышав о том, что девушка собирается собственноручно заняться костром, Джед недоверчиво посмотрел на неё, но смолчал. Когда они вместе с Генри расседлали лошадей, у Алисии уже был сложен из камней очаг, в центре которого весело потрескивал огонь.

Джед кинул в песок у костра седельные сумки.

– Где научилась этому девушка из аристократического семейства? В Европе, в институте благородных девиц?

– Вы правы, образование я получила в Европе, но до отъезда туда я мало, чем отличалась от мальчишки. – Сидя на корточках, Алисия подбросила в костёр пучок сухих веток. – Отец часто отлучался из дома по делам, а мне как дочери хозяина в его отсутствие никто не мог перечить, и я делала всё, что мне нравится: ходила в штанах с чапсами, устраивала с ковбоями скачки на лошадях, ночевала в ковбойских лагерях. Мне ещё и четырнадцати не было, а я уже могла в два счёта заарканить бычка и спутать ему ноги.

Джед присел на корточки и, вынимая из седельных сумок закопчённый кофейник, котелок, жестяную кружку, с интересом поглядывал на девушку.

– Похоже, Европа сильно изменила вас.

– Костёр, как видите, я ещё не разучилась разжигать, – поправляя спадающую на лицо прядь волос, Алисия обернулась: – Генри, наберите воды.

Взяв кофейник и котелок, молодой человек спустился к источнику. На ходу непроизвольно оглянулся. Ему явно не хотелось оставлять девушку один на один с этим аризонцем. Да – грубиян! Сухарь! Невежда! Но кто поймёт этих женщин? Они непредсказуемы в своих симпатиях. Чем больше Генри узнавал их, тем меньше понимал, чего они хотят. А аризонец, – несмотря на грубость манер, – внешне привлекателен, смел, уверен в себе.

От долгой езды в седле Генри с непривычки чувствовал себя совсем разбитым. Со стоном выгнув назад спину, он склонился вправо-влево и после короткой разминки присел у источника. Глянул на своё отражение в воде, досадливо провёл ладонью по небритому подбородку. На его мальчишеском лице светлая щетина выглядела неопрятно и была совсем не похожа на густую чёрную щетину Джеда, придающую лицу аризонца особую мужественность.

От такого невольного сравнения Генри обиженно шмыгнул носом, оглядел свой измятый и пыльный костюм. Попытался отряхнуться, ? пыль летела из короткого сюртука облаками, но меньше её не становилось. Бросив тщетные попытки, он умылся и наполнив водой котелок и кофейник, поднялся к костру.

Девушка о чём-то так увлечённо беседовала с аризонским грубияном, что Генри почувствовал неожиданную и необъяснимую обиду на неё.

– Алисия, – досадливо окликнул он. – Куда поставить воду?

– Так вас Алисией зовут? – спросил Джед.

– Ну вот, – иронично усмехнулась девушка, протягивая руку за котелком. – И суток нашего знакомства не прошло, как вы наконец-то узнали моё имя.

– Я не любопытен, – пожал плечами аризонец.

– Это заметно. – Алисия пристроила на огне котелок, отвернула голову от потянувшегося в её сторону дыма.

Чувствуя, что остаётся вне разговора, Генри присел на лежащий у костра ствол сухого дерева. Он двое суток думал, как подступиться к этой строптивой девчонке, а самонадеянный аризонец решил, что сумеет заарканить её с первого раза.

Генри криво усмехнулся… Ладно, пусть попробует. Этот Джед, несомненно, быстрый стрелок, но в словесных поединках можно дать ему фору. Пусть поговорит.

Джед пристроил рядом с котелком кофейник, сел в песок у костра, по-турецки сложив ноги.

– Отец не ищет вас?

Прежде чем ответить, девушка села на плоский валун, поворошила палкой угли в костре.

– Я сказала ему, что уезжаю к тётушке. У неё ранчо на границе с Мексикой, неподалёку от Ногалеса. Все сроки уже минули и теперь он наверняка знает, что меня у тётушки не было. К сожалению, это не первое моё исчезновение из дома. Надо признаться, я и раньше заставляла его волноваться.

Генри решил, что самое время увести разговор в другое русло, туда, где этот аризонский грубиян почувствует себя неловко и будет вынужден помалкивать.

– Выходит, когда вы были в Европе, – спросил он. – Ему было спокойнее?

Алисия ответила не сразу – смотрела вдаль так долго, что Генри и Джед вынуждены были проследить за её взглядом.

В узкую щель между горизонтом и плоской лиловой тучей пробивался последний луч солнца, заполняя сочным красно-оранжевым светом длинные косые полосы между тенями кактусов и скал.

Закатный свет лежал не только на земле: он отражался в облаках, застревал в густых иглах кактусов чойя, очерчивая их светящимся контуром, а порой будто висел золотистой пылью в воздухе. Даже тень от небольшого валуна тянулась на несколько ярдов, а тени огромных сагуаро дотягивались почти до самого горизонта и именно там, у слияния этих теней остановился взгляд Алисии.

– К сожалению, это правда, – наконец, вздохнула она. – Я никудышная дочь.

– Я тоже в прошлом году был в Старом Свете, – как бы невзначай бросил Генри, переводя взгляд от горизонта к девушке.

Алисия охотно откликнулась на новую тему.

– Где именно?

– Лондон, Париж, Мадрид.

Глаза девушки загорелись неподдельным интересом.

– В Старом Свете много прекрасных городов, но Мадрид – моя особая любовь.

– Почему именно Мадрид?

– Это родина моих предков. Я ведь испанка.

– Вы хотели сказать – мексиканка.

– Нет, испанка. Мой предок, о котором я вам говорила… – Алисия осеклась, понимая, что едва не проговорилась и, натянуто улыбнувшись, пояснила Джеду: – Я уже начинала рассказывать Генри о нашем древнем роде. Так вот, мой предок, конкистадор Аугусто Азеведо не вернулся в Испанию, а остался жить на этих землях. Женился на индианке, чем вызвал гнев не только своих родителей, но и всех многочисленных родственников. После смерти Аугусто родственники отняли у его жены обоих сыновей и увезли в Испанию, где воспитали их в духе нетерпимости к тому смешению кровей, которое ввёл на этих землях Кортес. Старший сын со временем вернулся в Америку и продолжал жить в замке, построенном его отцом, но с тех пор все наследники рода привозили себе жён либо из Испании, либо брали их из тех проживающих в Мексике древних родов, которые сохранили чистоту испанской крови.

– Слышал я про эти чудачества, – усмехнулся Джед.

– Любовь к родине предков вы называете чудачеством? – в голосе Алисии прозвучало искреннее непонимание.

– Мои родители тоже были переселенцами из Европы. Отец ирландец, мать француженка, а Джед у них американец. Что мне теперь до той Европы, если я вырос в диких уголках Аризоны и Нью-Мексико. Нет, – чем ни мани меня, а с этой земли я никуда не уеду. И страдать по другой земле не буду. А у вас… Я же говорю – чудачества.

– А язык своей матери вы знаете?

– Французский? Ну разве что здравствуйте и до свидания.

– А я знаю английский и испанский в совершенстве. И на французском, кстати, тоже неплохо говорю, и это при всём при том, что Аризону я люблю не меньше вашего. Поэтому я никогда не понимала людей, которые забывают свои корни.

Джед пожал плечами.

– Здесь и понимать нечего – смотреть в будущее всегда лучше, чем в прошлое.

Генри кусал от досады губы… Уму непостижимо! Этот неотёсанный аризонец увёл у него нить разговора. Но не на него злился молодой человек, а на Алисию, которая охотно поддерживала разговор. Так охотно, что в ту минуту это показалось Генри настоящим предательством.

– А ваши предки, откуда родом? – девушка наконец вспомнила о существовании Генри. – Готова поклясться, откуда-нибудь из Скандинавии.

– Из России.

Ещё минуту назад Генри триумфально перехватил бы нить разговора, но теперь от ощущения предательства он говорил без энтузиазма, желая быстрее прекратить этот разговор:

– Мой дед был полковником русской армии. Тяга к новым неведомым землям заставила его уйти в отставку и отправиться в Америку. Взял себе имя Джон, в фамилии изменил только одну букву: был Шелдов, стал Шелдон и превратился в американца. Во время войны дослужился до чина бригадного генерала федеральной армии. Вы, должно быть, слышали это имя: Джон Бэзил Шелдон, командующий восьмой бригадой дивизии Митчелла.

– Если я ещё что-то помню из истории Гражданской войны, девушка напряжённо сдвинула брови. – Это имя связано с битвой при Чикамоге.

– Да, это был он.

Не дослушав репортёра, Джед сплюнул между ног, неторопливо поднялся, взял флягу.

– Пойду, наберу воды.

Когда он бесшумной индейской походкой спустился к источнику, Алисия пересела к Генри на ствол дерева.

– Наши дела процветают, ? прошептала она, провожая Джеда взглядом.

– В чём же вы видите их процветание? – уныло спросил Генри.

– Мне кажется, я начинаю иметь влияние на нашего незнакомца, а нам нужно контролировать его поведение.

– Никогда не одобрял этих женских игр. – С обиженным видом Генри за цепочку потянул из жилетного кармана часы, посмотрел на циферблат. – Почему женщины всегда пользуются хитростью?

– Женской хитростью, – поправила его Алисия. – Заметьте, Генри, это не то же самое, что хитрость лавочника.

Не поднимая головы, Генри раздражённо застрекотал заводным механизмом часов.

– Хитрость лавочника не принесла человечеству столько бед, сколько хитрость женская.

Алисия не собиралась вступать в дискуссию по этому поводу. Поглядывая, как Джед с наполненной флягой возвращается к костру, она заботливо попыталась снять со щеки Генри упавшую ресницу.

– Улыбнитесь мне. Пусть он позлиться.

– Не честная игра, – Генри возмущённым жестом отстранил от её руки голову.

– Ну, вот – в вас заговорила мужская солидарность. Не забывайте, что я стараюсь для нас двоих. Или вы хотите навсегда остаться в этой пустыне?

– Лучше остаться здесь на съедение грифам и койотам, чем видеть, как вы заигрываете с этим мужланом.

– Это всего лишь тактический ход, – успокоила девушка.

У молодого человека возмущённо раздулись ноздри, но аризонец был уже рядом и Генри сердито поднялся, так и не высказавшись. Он пересел на одно из сёдел, лежащих в песке по другую сторону костра, достал блокнот и, наклоняя его к бордовому мерцающему свету пламени, по давней привычке принялся записывать впечатления прошедшего дня.

Он любил наблюдать окружающую жизнь: людские характеры, бытовые мелочи, особенности природы, поэтому и выбрал профессию репортёра, позволяющую увидеть жизнь во всех её нюансах. Сын богатых родителей, он мог строить карьеру в любой сфере деятельности, но сделал выбор, который вызвал недовольство родителей.

Конечно, можно было успокоить отца и мать тем, что столь непрестижная, с точки зрения нью-йоркского высшего света, работа временна и призвана помочь ему набраться жизненного опыта, но как можно было признаться в том, что кроме опыта ему нужен был материал для своих будущих книг. И уж совсем невозможно было признаться в том, что он твёрдо решил стать не просто писателем, а американским Вальтером Скоттом. Чтобы в светских салонах Нью-Йорка не было больше этих вечных вздохов: «Ах, где наш американский Вальтер Скотт». Чтобы всем было понятно – вот он! Наш! Американский!

Боялся он не насмешки, а той снисходительности с какой родители гладили его по голове, когда он в далёком детстве с непоколебимым убеждением заявлял, что станет американским президентом.

Из пустыни повеяло холодом – перепады ночных и дневных температур в здешних местах бывали разительными. К счастью, позади сёдел на бандитских лошадях нашлась пара тёплых мексиканских пончо. Надев после ужина одно из них, Алисия снова пыталась разговорить Джеда, но тот отвечал односложно, и вскоре расстелил ко сну цветастое мексиканское одеяло, пристроил в изголовье седло.

– На рассвете выступаем, – сказал он. – Советую хорошенько выспаться.

Обойдя костёр, Алисия присела на корточки возле своего саквояжа, достала щётку для волос, шепнула сидящему рядом Генри:

– Будьте джентльменом, постелите мне одеяло, да поближе к своему.

– Не люблю, когда меня используют, – шепнул в ответ молодой человек.

– Что за глупости Генри, кто вас использует? Мы должны действовать сообща. Так ведь, компаньон?

Генри отложил блокнот, сердито вздыхая, поднялся, раскатал одеяла. Поглядывая на его работу, Джед крикнул:

– Я бы на вашем месте лёг поближе ко мне, мистер Нью-Йорк.

– Нет уж, мы как-нибудь здесь, – недружелюбно ответил молодой человек.

– Как знаете, – бесстрастно сказал Джед, разворачивая лассо.

Он кольцом проложил верёвку вокруг своего одеяла, сел, стаскивая ковбойские сапоги. Заинтригованный Генри не осилил репортёрского любопытства.

– Зачем лассо? Это какой-то ритуал?

– Защита от змей, – лаконично ответил Джед.

– Змея не переползёт через верёвку? – Генри фыркнул от возмущения. – Я конечно, человек на Западе новый, не опытный, но это не значит, что мне можно скармливать детские небылицы.

Джед в ответ только пожал плечами, мол, как знаете.

– Змей отпугивает запах верёвки, – пояснила Алисия и, повысив голос, спросила Джеда. – А здесь много змей?

– Пустыня – это их территория, но место, где мы находимся, даже по меркам пустыни претендует зваться логовом ползучих гадов.

Алисия озадачено глянула на Генри.

– Учитывая, что в нашей экипировке нет ни одного лассо, разумно было бы принять это предложение.

С этими словами она собрала своё одеяло, вошла в очерченный верёвкой круг.

– Я вас не потесню?

Джед лёг, пристроив на седле голову.

– Места всем хватит.

– Генри, идите к нам, – крикнула Алисия.

Но Генри не мог поступиться гордостью, – презрительно усмехнувшись, он лёг, положил рядом с собой винчестер, завернулся в одеяло.

Джед спал или делал вид, что спит. Расчесав волосы, Алисия тоже улеглась, а к Генри сон всё не шёл. Осторожно привстав на локте, он испуганно прислушивался к вою койота, порывисто поворачивался на ночной шорох, вскидывал голову на крик пересмешника. Вскоре этих криков и шорохов стало так много, что Генри решил перебраться поближе к своим спутникам.

Он перетянул одеяло на середину расстояния отделяющего его от раскинутого лассо, но и здесь сна не было. Нащупав рукой винчестер, он долго и напряжённо вглядывался в лежащую на песке палку, принимая её за притаившуюся змею, прислушивался к едва слышному журчанию пересыпающегося песка и, поступившись гордостью, перетянул одеяло ещё ближе к Джеду и Алисии.

Под утро, когда сон наконец сморил его, одеяло лежало рядом с лассо, но постелить его внутрь круга он так и не осмелился. Генри снились серые глаза Алисии – то смеющиеся, то строгие, то лукавые. А потом девушка придвинулась к нему, её рука неторопливо, но страстно заскользила по его телу снизу-вверх…

От этого скользящего движения Генри проснулся.

Первый солнечный луч сочился в просвет между скалами, радужными искрами рассыпаясь в сонно смежённых ресницах молодого человека. На грани между сном и явью, Генри видел Алисию, спящую спиной к нему, а скользящее движение руки не прекращалось.

"Как жаль, что это не Алисия", – сонно подумал он и вдруг похолодел от ужаса, – на его груди кольцами сворачивалась гремучая змея. Генри замер, боясь дышать. Нестерпимо щекотливая капля пота ползла от виска к уху.

Змея подняла кончик хвоста, затарахтела им, будто кто-то быстрым взмахом пальцев запустил вращаться разболтанный револьверный барабан. В ту же секунду грохнул выстрел. Голова змеи разлетелась в клочья, и весь первобытный ужас выплеснулся наружу, – Генри панически отшвырнул одеяло, вскочил, заплясал около безголовой, но всё ещё извивающейся змеи, будто ему стреляли под ноги, а он спасался этим нелепым подпрыгиванием от пуль.

– Успокойтесь, – раздался бесстрастный голос Джеда.

Аризонец стоял, прижимая одной рукой к груди охапку хвороста, а второй неторопливо опуская в кобуру курящийся пороховым дымком револьвер. Рывком севшая Алисия вскинула револьвер, взятый ею вчера из запасов бандитского оружия; озиралась, ничего не понимая со сна.

– Э-эй, сеньорита, – предупредил Джед, кидая у костра охапку хвороста. – Полегче с револьвером, у вас курок взведён.

Облизывая пересохшие губы, заспанная девушка большим пальцем плавно сняла револьвер с боевого взвода.

– Было бы глупо вскидывать револьвер, не взведя курок.

– Я смотрю, вы кое-что в этом понимаете.

– Кое-что, – согласилась девушка, поднимаясь на ноги.

Джед поддел острым носком сапога безголовую змею, отшвырнул её в сторону, принялся разжигать потухший костёр. С трудом укротив сердцебиение, Генри утёр взопревшее лицо, потянулся за ботинками.

– На вашем месте я бы вытряхнул их прежде чем обуть, – посоветовал Джед, не оборачиваясь от костра и снова заставляя заподозрить себя в том, что у него есть ещё одна пара глаз на затылке. – Не один беспечный путешественник погиб оттого, что поленился вытряхнуть сапоги.

Генри недоверчиво посмотрел аризонцу в спину, но совету всё же последовал, – перевернул ботинок подошвой кверху, пристукнул ладонью по каблуку. Из ботинка выпал на песок скорпион. Молодому человеку снова пришлось отскакивать на безопасное расстояние. Пристраивая на разгорающемся огне кофейник, Джед иронично усмехнулся:

– Добро пожаловать на Дальний Запад, мистер Нью-Йорк.

Генри не ответил, старательно выколачивая ботинок о скалу и подозрительно заглядывая в него.




Глава 4


Молодости свойственно быстро забывать несчастья и легко залечивать душевные раны, так и Генри на второй день уже смирился с гибелью товарища, вынырнул из омута мрачных мыслей и теперь всецело был захвачен духом большого приключения, в которое он попал волей обстоятельств.

Короткий серый сюртук и жилет были скатаны вместе с винчестерами бандитов в одеяло и теперь покоились позади седла. Рукава некогда белой, а теперь посеревшей рубашки закатаны по локоть. Носовой платок повязан на шею, на бёдрах – оружейный пояс с кольтом сорок пятого калибра.

Генри восседал в седле, пытаясь копировать осанку аризонца. Всё было новым для него: и грандиозная природа Аризоны, и ожидание приключений, какое бывало только в детстве, когда родители укладывали его спать, оторвав на самом интересном месте от очередного романа Фенимора Купера. Лежащая под подушкой книга не давала заснуть, рисуя в мальчишеском воображении картины бескрайних диких лесов, индейские челноки на просторах озера Онтарио, деревянные частоколы военных фортов.

Теперь картины детства ожили наяву. Генри любовно нащупывал в седельном чехле позади своей правой ноги приклад винчестера, лихо надвигал на глаза потерявшую вид шляпу-котелок, и чувствовал себя героем Фенимора Купера, – Соколиным Глазом новых времён.

А ещё – карта конкистадоров! Сколько загадок, сколько сладких ожиданий таилось в ней. Нет, не золото – в этом Генри был солидарен с Алисией, – а тайны древних индейских цивилизаций, тайны конкистадоров – они в первую очередь манили его. Но и золото не помешает. Генри знал наверняка, куда потратил бы его: новые экспедиции, поиски древних цивилизаций – вот куда пошло бы всё золото. Сердце сладко ныло от предвкушения… Ах, загадочная Атлантида! Где ты?!

Язык не поворачивался назвать окружающий пейзаж пустыней, хотя именно так эта местность и была обозначена на картах. В понимании Генри пустыней были Сахара или Гоби, такими, какими он видел их на фотографиях Королевского географического общества – бескрайние и безжизненные барханы песка. А здесь на склонах каменистых холмов росли целые леса кактусов, густо цвели весенние цветы, жужжали пчёлы, пели птицы.

Алисия хорошо знала местную растительность, а Генри всё было интересно, и вскоре он уже знал, что обманчиво похожий на мягкую детскую игрушку кактус – это чойя, ребристые кактусы, достигающие в высоту до тридцати футов ? сагуаро, цветущий розовый кустарник – коллиандра. Среди камней поднимались кинжалообразные листья юкки; кусты опунции виднелись повсюду, напоминая издалека стаи сбившихся в кучу, навостривших большие округлые уши неведомых зелёных зверьков.

Но, ни очарование природой Аризоны, ни дух большого приключения не были главными чувствами из всех тех, какие владели молодым человеком. С каждым днём, с каждым часом всё больше и больше его захватывало чувство, которое он осторожно и дипломатично именовал интересом, и интерес этот у него вызывала Алисия.

Многодневное путешествие нелёгкое дело для женщины. Если в тот день, когда он впервые увидел садящуюся в дилижанс Алисию, из-под её шляпки свисал на спину роскошный хвост тёмных волос, то на второй день волосы были сплетены в косу, а на третий и вовсе спрятаны под шляпу. Запылённая юбка покрылась пятнами, рукава блузки засалились, но, несмотря на это, девушка с каждым днём приобретала в глазах Генри всё большую и большую привлекательность.

С утра Генри и Алисия несколько раз пытались разглядеть карту сквозь очки, но каждый раз Джед вспугивал их тем, что оборачивался в седле. Вскоре он и вовсе перестал уезжать по своему обыкновению вперёд, а сонно покачивался в седле рядом со своими спутниками.

Генри от досады готов был локти кусать. Каково это – знать, что у тебя в руках разгадка величайшей тайны, а ты не можешь подступиться к ней из-за какой-то безделицы. А если эта "безделица" рядом с тобой спокойно и безмятежно, словно издеваясь, покачивается в седле, тут уж можно возненавидеть кого угодно.

Молодой человек и в самом деле дошёл до ненависти к этому неотёсанному аризонцу, который обращался к нему с таким апломбом, будто это он, а не Генри окончил университет и перечитал почти всю Европейскую классическую литературу. Впрочем, злость прошла быстро, и аризонский грубиян стал восприниматься неотъемлемой частью путешествия – одним из тех препятствий, без которых не бывает настоящих приключений. А ещё этот аризонец был хорошим типажом для будущих газетных репортажей.

Две недели назад Генри и Тома вызвал редактор. Генри сразу понял, о чём пойдёт речь, – пулитцеровская «Нью-Йорк Уорлд» уже в нескольких номерах печатала путевые заметки своего автора с Дальнего Запада.

– Я хочу, чтобы вы отправились в Аризону, и вернулись оттуда с путевыми заметками, которые были бы на голову выше этой писанины. – Редактор бросил на стол перед молодыми репортёрами свежий номер «Нью-Йорк Уорлд». – Вы должны сделать так, чтобы освоенный Восток не просто узнал о неосвоенном Западе, а почувствовал дух приключений, романтику освоения новых территорий. И чтобы он почувствовал это, не подвергаясь опасностям и не неся никаких расходов, а удобно устроившись в любимом кресле. Вы должны поразить всю читающую Америку.

Так из промозглого мартовского Нью-Йорка Генри неожиданно попал в аризонскую буйную весну, которую по нью-йоркским меркам можно смело было считать знойным летом. Попал в край, где время течёт плавно и неспешно, меняя образ мыслей попавшего сюда человека, заставляя лихорадочный пульс городских мыслей превратиться в неспешный и величественный поток.

Именно это ощущал Генри, пытаясь придать своим мыслям словесную форму. Но чаще всего в раскрытый на луке седла блокнот ложились короткие наброски к окружающему пейзажу, а внутренние ощущения так и не могли обрести словесную форму. Впрочем, молодой человек не торопил события, понимая, что слова сами выльются на бумагу, когда мысль окончательно созреет.

Ещё до полудня выехали к реке Сан-Педро, через брод перешли на другой берег, двинулись вверх по течению. Почти до самого вечера дорога тянулась между рекой и горным хребтом Галиуро, потом едущий впереди аризонец, повернул коня на северо-восток в отроги гор.

Уже на закате показался полуразваленный каменный дом с деревянными пристройками и завалившимися набок изгородями кораля.

Зачарованный величием пейзажа и густотой вечерних красок, Генри остановил коня. Лучи заходящего солнца били в спину, дробились об острые скалы, веером ложились по каменистой округе. Стоило оглянуться, и стоящие против этих лучей сагуаро превращались в чёрные тени, контрастно выделяясь на фоне закатного неба.

Генри нагнал Алисию и Джеда уже у густо обросшей жёлтым лишайником ограды кораля, в который, судя по зарослям травы, давно уже не загоняли скот. Покошенные створки ворот, сколоченные из редких горизонтальных перекладин, скреплённых диагональными досками, были распахнуты настежь, и, судя по всему, давно обездвижены – нижними свободными краями вросли в землю, по бокам заросли жёсткой кочковатой травой. Полуразваленный дом смотрелся уже не так акварельно как издалека, но всё ещё живописно.

К прокопчённой давним пожаром стене прислонился осыпающийся штабель дров. На рассохшейся деревянной террасе – сломанное тележное колесо, полусгнившая бочка, кресло-качалка. Над входной дверью прибит рогатый бизоний череп с пулевым отверстием во лбу.

– Добро пожаловать на ранчо «Грязный Пёс», – сказал Джед, поглядывая на вьющийся за домом голубой дымок. – Похоже, старик дома и нам не придётся искать его по округе.

Генри поднял глаза к почерневшей деревянной вывеске над воротами, в которой торчал наконечник индейской стрелы с остатками полуистлевшего древка, с трудом прочёл истёртое временем название.

– Здесь написано: «Одинокий ветер».

– «Грязный Пёс» – это прозвище бывшего хозяина. Нелюдимый был человек, оттого и забрался в такую глушь. Он назвал ранчо «Одинокий ветер», но в народе это хозяйство всегда именовали «Грязный Пёс». Старая и скучная история.

Джед первым въехал в ворота, и в ту же секунду пуля снесла с его головы шляпу.

– Эй, Канадец, – крикнул Джед, сдерживая шарахнувшегося от выстрела мустанга. – Если бы не твой точный выстрел, я бы подумал, что старость притупила твоё зрение. Выходит, я так сильно изменился за последний год, что ты не узнал меня?

Спустя секунду из-за штабеля дров выскочил старик с винтовкой в руках.

– Чёрт возьми! – вскричал он с несвойственным его возрасту азартом и, сорвав с головы серую истрёпанную шляпу, с силой кинул её в землю, грузно засеменил навстречу. – Джед! Ты?!

– Нет – президент Честер Артур, – съязвил Джед, спешиваясь и оглядываясь на унесённую пулей шляпу.

– Как же я тебя признаю, если на фоне заката – ты просто чёрная тень? Но тебе ничего не угрожало – у старого канадского траппера глаз ещё меток, а контур твоей шляпы я видел отчётливо, – старик взял аризонца за плечи, разглядел его, обнял, похлопывая ладонью по спине. – Думал – чужаки, вот и решил предупредить, что соваться ко мне с плохими намерениями небезопасно.

– Узнаю тебя. – Ответно похлопав старика по спине, Джед освободился от объятий, вернулся за шляпой.

– Ещё год назад ты грозился купить себе стэтсон, а всё ещё ходишь в этой старой ветоши. Считай, я ускорил тебе покупку, – крикнул ему вдогонку старик и, проявляя изысканные манеры, протянул руку, чтобы помочь спешиться Алисии. – Вот уж не думал, что увижу у себя на краю земли такую красавицу, – галантно склонил он седую, нечёсаную голову. – Прошу вас, мисс. Дом старого Канадца всегда открыт для Джеда и его друзей.

Генри как заворожённый оглядывал дом, двор, скалистые горы, начинающиеся прямо за домом. Подошёл к покошенному деревянному кресту, чтобы прочитать корявую надпись: «Здесь покоится Джеймс «Грязный Пёс» Хефлин. Погиб, защищая своё ранчо от апачей».

– Эй, мистер Нью-Йорк, – окликнул Джед, который под навесом уже рассёдлывал мустанга. – Если вы думаете, что ваш конь не устал и может переночевать под седлом, вы сильно ошибаетесь. Вам следует запомнить на будущее, что на привале следует в первую очередь заняться конём, а потом уже всем остальным.

Это было сказано таким обидным тоном, что Генри не мог оставить эту реплику без ответа.

– А вам следует запомнить, – с не меньшим вызовом ответил он. – Что Честер Артур уже не президент.

Даже не удостоив молодого человека взглядом, Джед рассёдлывал мустанга с таким видом, будто считал ниже своего достоинства отвечать какому-то репортёришке с Восточного побережья. Аризонец умел молчанием сказать больше, чем другой сказал бы словами, и Генри вдруг разозлился, понимая, что всё заготовленное им красноречие осталось невостребованным. От глупой вспышки гнева спас старик.

– Вот так новость, – сказал он, рассёдлывая лошадь Алисии. – Вот она, наша глухомань. И кто ж теперь у нас президент?

– Гровер Кливленд, – сдерживая раздражение, ответил Генри.

– Опять республиканец?

– Демократ.

– Скажи ж ты, – покачал головой старик и, потеряв интерес к политике, водрузил седло на специально приспособленное для этого бревно; поверх конской спины глянул на Джеда. – Говорят, Гарри Быстрая Смерть объявился в Аризоне. Не этим ли объясняется и твоё появление, Джед? Ты ещё не выбил из головы идею найти его?

– У меня другие дела. – Аризонец пучком сена старательно вытирал бока мустанга от растворившейся в конском поту пыли. – Но если он встретится мне, я буду не против.

– Странный парень этот Гарри, все о нём слышали, но мало кто его видел.

– Не удивительно, – говорят, он сначала стреляет, а потом знакомится.

Старик и Джед замолчали. Молчал и Генри. Он уже успокоился и теперь у него вертелся на языке с десяток вопросов к старику, но здесь в Аризоне, где людям передавался характер этой суровой и дикой земли, надо было держать марку немногословного и серьёзного мужчины. У Генри это пока не получалось, но никто не смог бы обвинить его в том, что он не старается.

Убедившись в том, что лошади устроены должным образом, Канадец пригласил гостей в дом. Генри поднялся на скрипучую деревянную террасу, оглянулся от дверей. Последние лучи солнца светились над каменными зазубринами горизонта, и Генри снова почувствовал необъяснимое ликование в душе. За эти закаты, за эти древние скалы и силуэты кактусов на фоне густеющей синевы неба он уже всей душой любил Аризону, будто родился и вырос на этой земле.

Войдя в дом, он с интересом оглядел живописное жилище. За сто лет в диких краях мало, что меняется, и герои Купера наверняка жили так же, как живёт этот старый отшельник.

Комната напоминала сумрачный и до предела захламлённый сарай, в котором только при ближайшем рассмотрении можно было обнаружить признаки жилища. На столике из некрашеного и почерневшего от времени дерева стояли кухонные принадлежности: тёмный от копоти кофейник, мятая металлическая тарелка, в которой в камень ссохлись остатки бобов, и сумрачно темнела согнутая алюминиевая вилка.

Рядом с поставленными друг на друга бочонками стояла железная кровать, заваленная парой скомканных цветных одеял, рваным полосатым пончо, ещё каким-то линялым тряпьём. Сложенные стопкой корзины смутно проступали из сумрачного угла. Но больше всего Генри поразили шкурки крупных летучих мышей, растянутые на рамках из тонких щепок. Создавалось впечатление, что целая стая расправивших крылья летучих тварей нашла приют под потолком жилища.

Впрочем, потолка как такового не было, но это не сразу бросалось в глаза, ибо на потолочных балках были местами устроены перекрытия, на которых хранился всевозможный хлам. А ещё с этих балок свисало столько нужных и ненужных в хозяйстве вещей, что за ними не сразу можно было разглядеть обросшие паутиной стропила и дырявую тесовую крышу.

Генри натолкнулся на этот живописный «потолок» в буквальном смысле, когда звонко стукнулся головой о висящий среди мышиных шкурок чугунный котелок. Затем он удачно миновал свисающие с балок мотки верёвки с распушёнными концами, керосиновую лампу c закопчённым стеклом, красные гирлянды перца чили, и очутился у стены с грубыми деревянными полками, заставленными стеклянными пузырьками и ржавыми жестяными банками.

Свободная от полок часть стены была утыкана гвоздями, на которых висел обросший паутиной хлам, среди которого выделялся старинный раздолбанный кольт "Патерсон". Дощатые ставни окна были слегка прикрыты, подоконник завален хламом. Давно не мытые стёкла засижены мухами и затканы в углах паутиной. Всё это ограничивало доступ вечернего света, и последний луч солнца казался неожиданно ярким в сумраке среди свисающих с потолка пучков сушёных трав и шкурок летучих мышей, придавая жилищу совсем уже сказочный вид.

– Это заброшенное ранчо, – сказал в своё оправдание старик. – Когда-то давно апачи сожгли его и убили хозяина, с тех пор никто здесь не селится. Только для такого старика как я и годятся эти развалины. Не люблю суету больших поселений, а здесь чувствую себя уютно, как клоп в перине.

– Тебе любое поселение, где больше трёх домов кажется большим, – усмехнулся Джед.

– Что правда, то правда, – охотно согласился Канадец.

Генри был в восторге от жилища старика. Словно сомневаясь в реальности окружающих его предметов, он осторожно погладил кончиками пальцев запылённое дуло "прадедушки всех револьверов", коснулся холщовой сумки с индейским орнаментом, потёр между пальцами кожистую перепонку крыла летучей мыши.

Старик заметил последний жест молодого человека.

– Мне за них хорошо платят, – пояснил он.

– Так это и есть тот бизнес, который держит тебя за пределами обжитых территорий? – спросил Джед, небрежно качнув указательным пальцем одну из шкурок. – Крупные твари, но я первый раз слышу, что ими кто-то интересуется.

– Есть парень, который обещал купить их у меня. Это трудный бизнес, – сказал старик, разгребая от хлама длинную лавку, чтобы освободить место для гостей. – Говорят, этих крупных мышей раньше было тьма, но теперь с каждым годом становится всё меньше и меньше – одна мелюзга летает, – старик пренебрежительно махнул рукой. – Но та мелкая порода моего парня не интересует – ему этих здоровяков подавай.

Генри ещё раз скользнул взглядом по полкам и вдруг замер как заворожённый. Сердце его учащённо застучало от смутного, пока ещё непонятного предчувствия. Отодвинув консервную жестянку, он взял с полки ажурный металлический предмет похожий на большую брошь, обратил к старику ошарашенный взгляд:

– Откуда это у вас?

Канадец подошёл, равнодушно глянул:

– Это штуковина от старой сабли.

– Что вас так удивило? – Алисия тоже подошла, взяла у Генри «брошь». – Тонкая работа. Судя по узору, восточная вещь.

– Это гарда от самурайского меча, – ответил Генри.

– И что из того? – не поняла Алисия.

Не отвечая на вопрос, Генри перевёл взгляд на старика.

– А клинок?

Канадец пренебрежительно махнул рукой в сторону двери.

– Где-то под навесом. Штука странная и неудобная, рукоятка чуть ли не такой же длины как лезвие. Проку от неё мало.

Старик по молящему взгляду молодого человека понял, что отложить поиски клинка до завтра не удастся. Вздыхая, вышел на террасу. Генри выскочил вслед за ним, помогал старику шарить под навесом крыши. Наконец Канадец вытащил из-под тёса тронутый ржавчиной клинок.

Генри трясло от возбуждения – взяв клинок, он бросился в дом, стал в сумраке перебирать хлам на полках. Что-то уронил на пол, но нашёл рукоятку меча. Рылся дальше, боковым зрением замечая, как Джед и Алисия, не понимая его возбуждения, недоумённо переглядываются и пожимают плечами. Он попытался взять себя в руки и придать своим поискам вид обыденности, но явно переигрывал, вызывая ещё большее недоумение.

Мысленно ругал себя за несдержанность. Чего доброго, придётся давать объяснения по поводу своего странного поведения. Значит – врать! Ибо раскрывать свои тайны не входило в его планы. А врать претило.

Подняв над головой керосинку, Канадец освещал полки. Не найдя того, что искал, Генри обернулся к нему, нетерпеливо потряхивая повёрнутой кверху ладонью.

– Должны ещё быть фучи и сеппа.

– Парень, ты, конечно, можешь ругаться, – сказал старик. – Я и сам слова не очень-то выбираю, но делай это так, чтобы и мне было понятно.

– Такая плоская металлическая втулка и две шайбы с узкими прорезями под клинок, – нетерпеливо пояснил Генри.

Старик высыпал на полку содержимое одной из консервных жестянок, – болты, ржавые гвозди. Разворошив хлам указательным пальцем, Генри с бьющимся сердцем нашёл то, что искал, нанизал все свои находки на хвостовик клинка, вставил рукоять. Оставалась завтра при свете дня выстрогать из дерева тонкий стерженёк и закрепить при помощи него рукоятку на хвостовике клинка.

Вытянув меч так, что он стал продолжением его руки, Генри некоторое время любовался им, потом обернулся к старику.

– А второй?

– Что второй? – не понял Канадец.

– Второй меч где?

– С чего ты, парень, решил, что был второй меч?

– Это катана, должен быть ещё вакидзаси, – Генри осёкся, по виду старика поняв, что тот снова начнёт читать ему нравоучения про ругательства. – Ладно, извините.

– Да что ты так всполошился? – не понимал старик. – Дался тебе этот вертел. Хочешь, мачете тебе подарю?

– Мачете не хочу, подарите меч.

– Бери ради Бога. Хлама меньше будет.

– Вы так и не сказали, откуда он у вас?

– Приятель один оставил.

– Давно?

– Ого-го!

– Вспомните хоть примерно.

– Зачем примерно, могу точно вспомнить. Это был пятьдесят девятый год.

– Двадцать шесть лет, – едва слышно прошептал Генри.

В голове у него роились ещё с десяток вопросов, но задать их он не успел – старик вдруг насторожился, порывисто вскинул указательный палец, этим жестом перебив молодого человека на полуслове.

За мутным окном сумерки переходили в ночь. Сквозь густую синеву неба проклёвывались первые звёзды, из-за горной гряды поднимался тонкий серп убывающей луны. За стеной явственно слышались негромкие, но настойчивые звуки, будто стучали одна об другую деревянные чурки.

– Как они мне надоели, – тяжело вздохнул старик.

– Кто тебе надоел, старый ворчун? – спросил Джед.

– Ясное дело кто – мертвяки, – ответил старик тоном, каким говорят о самых обыденных и надоедливых вещах. – Как только солнце уходит, они тут как тут. Слава Богу, здесь они недотёпы полные, и не так опасны, как те, которые бродят по ту сторону хребта. А недавно объявился дилижанс-призрак. Ездит по ночам, как ни в чём не бывало, будто совершает обычный рейс. Две дохлые лошади в упряжке тянут его резвее, чем шестёрка живых, а на козлах – скелет с кнутом в руках. Тьфу! – Старик с омерзением сплюнул и дружески похлопал Генри по плечу. – Чувствуйте себя как дома, а мне надо закончить работу. Негоже это дело на ночь оставлять.

Он направился к двери, а гости недоумённо переглянулись, провожая его взглядами.

– Время сохранило старику зоркость, но, похоже, не пожалело голову, – сказал Джед, и Генри показалось, что непроницаемое лицо аризонца впервые отразило какие-то чувства, и чувствами этими были досада и жалость.

А может Генри просто показалось? Во всяком случае, когда аризонец повернул голову и свет лампы, заглянув под поля шляпы, осветил черты его лица, в них не было уже ничего кроме прежней непроницаемости. Джед оглянулся на дверь, и сказал своим обычным бесстрастным голосом:

– Пусть лучше меня живьём растерзают стервятники, чем дожить мне до таких лет.




Глава 5


Старик зашёл за дом, остановился у выкопанной на задворках ямы, на краю которой лежали два джутовых мешка с крепко завязанными в узел горловинами. Один мешок вздрогнул, издавая стук, будто в нём лежали чурки из твёрдого дерева.

– Знаю – хочется ещё погулять, – бормотнул старик ногой спихивая мешок в яму. – А кому бы не хотелось?

Упавший на дно мешок, вопреки законам физики не успокоился, а стал подпрыгивать, перекатываться и греметь, будто его спустили по ступеням. Второй мешок тоже заплясал у ног старика, издавая нарастающий рассыпчатый стук и вскоре начал взбрыкивать на краю ямы, как необъезженный мустанг.

– Но я вам в этом деле не помощник. – Старик взял воткнутую в кучу свежей земли лопату, спихнул второй мешок вслед за первым. – Так, что извини приятель.

С грохотом стукнувшись о дно ямы, ветхий мешок разорвался, в образовавшееся отверстие просунулась человеческая бедренная кость, будто кто-то выталкивал её изнутри. Вслед за ней из мешка легко выскользнула большая берцовая кость, потом мешковина туго натянулась, пытаясь выпустить сквозь узкую дыру человеческий череп.

В противоположной стороне мешка поступили чёткие очертания упёршихся в мешковину рук с растопыренными пальцами, созданные, судя по всему, пястными костьми и фалангами.

Череп рвался в одну сторону, руки давили в другую, растягивая мешок с такой силой, что череп вскоре прорывался сквозь дыру, разрывая мешковину легко, как тончайшее кружевное бельё светской красавицы.

Старик не стал ждать продолжения этой жуткой сцены – торопливо заработал лопатой, и вскоре чудовищная пляска мешков с костями завершилась под слоем земли.

Прикуривая сигару, за дом зашёл Джед.

– Что за неотложное дело у тебя старина?

– С этой нечистью есть только один способ справиться. – Переводя дыхание, Канадец уверенным движением вонзил лопату в кучу земли. – Закопать её поглубже, а иначе с ней не сладить.

Джед заглянул в яму и, не увидев в ней ничего, подозрительно посмотрел на старика, всё больше укрепляясь в своей догадке.

– Думал ли я, что на старости лет буду мотаться по пустыне и собирать неведомо чьи останки, – продолжил Канадец, сплёвывая на дно ямы. – Вся округа усыпана ими. Сейчас уже не разберёшь, кем они были: кто краснокожий, а кто белый, кто переселенец, а кто бандит. Лежали они себе, никому не мешали, а теперь в горах и в окружающей пустыне стало что-то происходить. Как только приходит ночь, те, кто не закопаны, или закопаны не глубоко, начинают подниматься, и разбойничают по округе.

Локтем опёршись на черенок лопаты старик огляделся. Сумерки неспешно переходили в ночь. Закат догорал широкой лиловой полосой, на фоне которой чёрной тенью проступал растущий на задворках огромный кактус сагуаро. В тусклом вечернем свете и вся фигура старика, и черты его лица, и даже седая щетина на щеках казались серыми.

– Это наказание, Джед. Нам всем. За то, что потеряли человеческий облик и перестали хоронить умерших. Думал, соберу останки по округе, закопаю их, и станут они меньше меня по ночам беспокоить. Куда там! Разве могу я очистить такую огромную долину, – старик кивнул головой куда-то за силуэт кактуса и перевёл взгляд на тёмные скалы, подходящие с одной стороны почти к самому дому. – Или эти горы, в которых сам чёрт заплутает, – он шмыгнул носом, утёр пальцами губы. – Дай курнуть.

Джед неторопливо затянулся, отдал старику сигару. Выказывая в себе ценителя табака, Канадец затянулся несколько раз и, разглядывая огонёк сигары, заключил:

– Дерьмо табак.

– Дерьмо, – согласился Джед.

– Я уже начал подумывать, а не уйти ли мне куда-нибудь подальше от этих мест. – Старик вернул Джеду сигару, вынул из кармана курительную трубку. – Но если это дело будет развиваться такими темпами, боюсь, что в других местах эта нечисть начнёт чувствовать себя так же безнаказанно как здесь.

– И что ты думаешь обо всём этом? – спросил Джед, чтобы поддержать разговор и не обидеть старика.

Канадец некоторое время молчал, набивая трубку табаком из кисета, потом спросил:

– Про проклятие ацтеков слышал?

– Ты же сам рассказывал мне эти легенды, когда я ещё юнцом был. Якобы ацтекское золото охраняет Дух, который губит охотников за золотом, а после гибели все эти искатели сокровищ восстают из мёртвых и становятся в ряды защитников Золотого Каньона. Причём из них получаются самые ярые и жестокие враги охотников за сокровищами.

? Всё верно, Джед, – ответил старик, старательно приминая большим пальцем в чаше трубки табак.

Джед услужливо зажёг спичку.

? Хочешь сказать, что в окрестностях твоей хижины бродят эти самые, восставшие из мёртвых, искатели сокровищ? Но в наших краях не было ацтеков.

? Не знаю. – Старик, старательно причмокивал, раскуривая трубку. – Может, и не было… Зато где-то здесь осталось их золото и тот Дух, который его охраняет.

Табак наконец разгорелся, старик с наслаждением выпустил густую струю дыма.

? Насчёт золота охотно верю, а вот насчёт Духа… – Джед бросил спичку на дно ямы. – Извини, Канадец, раньше ты сам в это не верил.

? Не верил, – подтвердил старик. – Но жизнь не стоит на месте.

Досадливо оскалив зубы, Джед перегнал в другой угол рта сигару, опустил глаза… Старик прав ? жизнь меняется. А ещё она меняет людей.

Бедный Канадец! Это он заменил Джеду родителей, научил стрелять из ружья, читать следы, охотится. Многие годы после этого Джеду казалось, что его наставник навсегда останется тем крепким мужчиной, каким он знавал его в те времена. Даже в последние годы, когда рубашка Канадца лопалась уже не на крепких плечах, а в том месте, где основательно наметился округлый живот, Джед называл наставника стариком скорее в шутку, чем действительно видел в нём старика. Но теперь жизнь, похоже, взялась за Канадца основательно.

Джед в расстроенных чувствах отвернулся, глядя на яркую звезду над чёрным контуром гор.

– Говорят, большую часть своего золота ацтеки спрятали где-то на севере от Мексики, – как ни в чём не бывало продолжал старик. – Дух, защищающий золото, перекочевал вместе с золотом на север. Я давно слышал от апачей легенду о Золотом Каньоне, но, как и ты, верил только в сам каньон, а россказням про мертвецов не придавал значения. Теперь, когда вижу всё это собственными глазами, мне некуда деваться, приходится верить. А раз существует Дух Золотого Каньона, значит и золото ацтеков где-то рядом. И с этим золотом что-то происходит.

? С чего ты взял?

? Много веков Дух имел власть только над Золотым Каньоном, а теперь он набирает силу и начинает распространять свою власть за его пределы. Никто не знает, почему это происходит.

О Золотом Каньоне Джед мог бы говорить бесконечно, но теперь, когда к разговору настойчиво примешалась искренняя жалость к своему наставнику, дожившему до плачевных времён, Джеду хотелось одного – быстрее прекратить этот разговор. Но и обидеть старика невниманием он не мог.

– Этих легенд слишком много, чтобы они были правдой, ? попытался он деликатно уйти от разговора. – И все они противоречат друг другу. Если честно, я устал от них.

Старик внимательно посмотрел на Джеда.

– Считаешь меня сумасшедшим? Мол, у старого Канадца винтика в голове не хватает? Я мог бы в два счёта доказать тебе, что мозги у меня на месте, но зачем торопиться? Очень скоро ты сам убедишься в этом.

Джед сдержано кашлянул. Не мог же он сказать старику, что, в самом деле, испытывает достаточно сильные сомнения в крепости его ума. Но и уйти от разговора он уже не мог. Духи пусть остаются на совести Канадца, а вот в Золотой Каньон Джед верил. Собственно говоря, из-за него он и приехал к старику.

– Раз уж ты затронул эту тему… – Джед внимательно глянул на Канадца. – Помнишь, рассказывал мне о карте конкистадоров?

– Ты говоришь о настоящей карте или о тех подделках, на которые клюют недотёпы, оставившие свои кости в горах?

– О настоящей. Вчера в пустыне убили Папашу Сильверстоуна. Я уверен, что карта была у него. У меня было предложение к старику по поводу этой карты, но я не успел переговорить с ним.

– Так вот, что заставило тебя вернуться в Аризону – карта Франциско де Коронадо. Да… – грызя мундштук трубки, старик на секунду предался воспоминаниям: – Не один год я потратил на её поиски. Сначала пытался выкрасть её у сеньора Азеведо, потом, когда Билли Уайт опередил меня, я долго шёл по его следу. Билли продал карту одному скотопромышленнику из Техаса, потом она объявилась у бандитов из Колорадо. Я видел эту карту, Джед. Не думаю, чтобы это была подделка, слишком она старая и слишком много крови пролилось из-за неё. На ней нанесён огромный кусок Аризоны от гор Чирикауа и Ногалеса вверх до реки Гила. Я нарисую тебе эту карту закрытыми глазами, но ты должен знать, – она не больше, чем бесполезный кусок кожи, на ней нет самого главного – местоположения Золотого Каньона.

– А ты хотел, чтобы конкистадоры любезно указали тебе место, где он находится? – иронично усмехнулся Джед. – Уважаемый Сидней Пенни по прозвищу Канадец, окажите любезность, обратите внимание на крестик в левом углу карты, который мы нарисовали специально для вас.

– Ясно как Божий день, что местоположение зашифровано, но что представляет собой этот шифр и где искать ключ к нему? Идей сотни, одна нелепее другой. Все, кто хоть раз заикнулся о том, что расшифровал тайну Золотого Каньона, а таких было не мало, все пропали где-то в этих горах. Помнишь Тэда Стерлинга по кличке Гила? У него была точная копия этой карты, и он утверждал, что нашёл ключ к разгадке. Когда я узнал, что он набирает людей для экспедиции, я решил пойти с ним, но на второй день пути мы ввязались в перестрелку с бандой Ли Норта. Это произошло здесь, – старик потряс трубкой, указывая мундштуком себе под ноги. – Я много раз рассказывал тебе историю о том, как оказался на этом ранчо, умолчал только о том, по какой причине попал в эти края.

Канадец поднял голову, оглядывая в тусклом вечернем свете дом и задворки, будто пытаясь вспомнить, как выглядело это ранчо в те старые времена, о которых он повествовал. После паузы продолжил:

– Если бы я тогда не был ранен и не остался здесь, кости мои сейчас гнили бы где-нибудь там, ? старик мундштуком трубки указал на высящиеся в тёмно-синем небе горы. – Стерлинга и тех семерых парней, которые ушли вместе с ним с тех пор никто не видел. А про Сида Бойла слышал? Он и пятеро парней ушли на поиски каньона в сопровождении проводника, который знал, где находится каньон. Никто из них не вернулся. Сэм Янг ушёл в горы с древними дневниками какого-то испанского конкистадора, в которых был якобы описан путь к каньону. Сэм и девять парней, которые ушли вместе с ним, исчезли. Ну, а историю с Хэнксом ты знаешь, – Гомер тебе с детства уши прожужжал. А был ещё Джефф Койот, и многие другие, – старик, извиняясь, развёл руками. – Их имён я не помню, так как не был с ними знаком.

Джед небрежно пожал плечами.

– В те времена апачи часто выходили на тропу войны, вот тебе и ответ. Всякие духи здесь ни при чём.

– Может быть, – старик задумался, посасывая трубку, потом вдруг спохватился. – Надо полагать, карта у тебя?

– Почти в моих руках, – ответил Джед. – И у меня есть веские аргументы считать, что ключ к её разгадке тоже будет у меня. Очень скоро.

– И что это за аргументы?

Джед уже хотел рассказать старику всё, что знал об этой карте и ключе к ней, но услышал за крохотным тёмным оконцем в задней стене дома подозрительный шорох, и ответил вопросом на вопрос:

– Я похож на курицу, которая квохчет, ещё не снеся яйцо?

Старик пристально глянул на собеседника, будто действительно пытался выискать в нём черты курицы.

– Нет, Джед, не похож.

– Поэтому я пока помолчу. Для начала мне нужен Гомер. Я за тем и ехал к тебе, – ты должен знать, где искать твоего старого друга.

– Да что его искать, Джед, – ответил старик. – Спроси у первого встречного в Редстоуне, и он тебе скажет: старый Гомер в салуне Боба Ридла рассказывает истории про Золотой Каньон любому, кто плеснёт ему в стакан виски.

– Ты веришь в то, что старик видел Золотой Каньон?

– Раньше не верил, думал, парень просто пытается привлечь к себе внимание, а теперь верю.

– Что изменилось?

– Когда солдаты из форта Грант подобрали полуживого Гомера в долине между горами Галиуро и Пиналено, он рассказывал об ацтекских жрецах, духах, бродячих мертвецах, но ни слова не говорил о золоте. Его сочли сумасшедшим. Я тоже так подумал к моему стыду. Столько дней блуждать без еды и воды – тут кто хочешь мозгом рехнётся. А он не был сумасшедшим и не хотел, чтобы его таким считали, поэтому с тех пор ни словом не обмолвился о мертвецах. Он стал рассказывать про то, во что люди верят с первого слова ? про горы золота. Тот его первый и единственный рассказ о мертвецах я давным-давно забыл, а теперь вспомнил. Не врал Гомер. Не знаю, как насчёт золота, а насчёт мертвецов не врал.

Старик замолчал, задумчиво почёсывая мундштуком трубки густо заросшую седыми бровями переносицу, потом вскинул взгляд на Джеда.

– Да не смотри ты на меня так. Гомер тогда ещё относительно молод был, испугался молвы, а мне уже бояться не чего, можешь считать, что старый Канадец выжил из ума, можешь смотреть на меня жалостливыми глазами – пожалуйста. Но мне достаточно раскопать эту яму чтобы доказать тебе, что в моих словах столько же правды, сколько в том, что сейчас на дворе тысяча восемьсот восемьдесят пятый год, но раз ты решил всерьёз взяться за поиски Золотого Каньона, ты дойдёшь до этого своим умом. И тогда ты придёшь ко мне и попросишь: Канадец, расскажи всё, что ты знаешь об ацтекском Духе и мертвецах, и в глазах твоих уже не будет жалости к старику. Знаешь, Джед, жалость – это то, что нужно мне сейчас меньше всего.

Джед снова деликатно пытался уйти от болезненной темы.

– Ещё вопрос, – круто заложил он в другую сторону. – Папашу Сильверстоуна убили по приказу некоего Чёрного Джексона, который тоже охотится за картой. Я полагаю, ключ к карте у Гомера, но старик даже не подозревает об этом. Если Джексон рассчитывает на тот же ключ, что и я, то старику угрожает опасность.

Канадец вдруг изменился в лице, помолчал, хмуря брови, потом постучал искусанным мундштуком трубки в грудь Джеда:

– Мой тебе совет, парень – никогда не берись за дело, которое стоит поперёк дороги Чёрному Джексону.

– Так страшен ваш Джексон? Всего год назад это имя было неизвестно в Аризоне.

– Тебя давно не было, Джед. За год многое меняется. – Старик сунул в рот трубку, деловито поплевал на ладони, выдернул из земли лопату. – Я тебя предупредил.

Оставляя своё мнение при себе, Джед пожал плечами, пошёл на передний двор. Старик кинул в яму лопату земли и, вынув изо рта трубку, окликнул его:

– Джед! Скажи старику, девчонка с тобой или с этим городским красавчиком?

– Она не со мной, – стоя вполоборота, Джед произнёс это так отчётливо, будто ответ предназначался не Канадцу, а кому-то другому.

– Давно мне не встречалась такая поразительная красота, – сказал старик. – Тебе не составит труда отбить её у этого городского хлыща с Востока. В городе он, вероятно, сможет очаровать женщину блестящими ботинками и крахмальным воротничком, но здесь в Аризоне, такие как он и цента не стоят.

– Ты знаешь моё отношение к женщинам, – ответил Джед. – Час общения с ночным ангелом и у меня пропадает весь интерес к женскому полу.

– Не равняй всех женщин с теми, с которыми ты общался.

– Я общался с разными женщинами, в сути своей они все одинаковы, и суть эта достаточно проста. Тот, кто придумал, что женщина – это загадка, был очень недалёким мужчиной. Настолько недалёким, что у меня возникает сомнение, а не сами ли женщины придумали себе эту загадочность?

Старик пытливо прищурился, пыхнул дымом.

– В тебе говорит обида. Ты всё ещё не можешь забыть Луиситу.

– Всё, закрыли тему.

– Я так и знал.

– Ты можешь немного помолчать?

– Эх, мальчик мой, если бы ты знал, как тяжело молчать, когда на тридцать миль вокруг ни одной живой души. Хоть бери и этих ходячих мертвецов в дом приглашай, да за стол сажай.

– Ладно, – чувствуя, что разговор возвращается в прежнее русло, Джед повернулся к Канадцу спиной, пошёл за угол дома. – Когда мне понадобится твоё мнение о женщинах, я спрошу.

– Она чем-то напоминает твою Луиситу, – крикнул старик, назидательно покачивая ему вслед мундштуком трубки. – Накинь на неё лассо Джед, не будь дураком. Укроти как строптивого мустанга. Девчонки любят силу.

Джед, не отвечая, свернул за угол дома.




Глава 6


Едва Джед вышел вслед за Канадцем из дома, Алисия вскочила, прильнула лицом к окну, потом, приоткрыв скрипучую дверь в соседнюю комнатушку, стала вглядываться в темноту.

– Что вы делаете? – настороженным взглядом следил за ней Генри.

– Собираюсь узнать, о чём они будут говорить, ? понизила голос девушка. ? Если в этой комнате есть хоть какая-нибудь отдушина, мне это удастся. И не смотрите на меня таким взглядом. Подслушивать, конечно, не красиво, но наша судьба зависит от этого человека, и нам необходимо знать какие у него планы.

Отложив катану, Генри встал со скамьи.

– Вы правы.

– Нет, оставайтесь тут, ? остановила его девушка. ? Вдвоём мы поднимем шум. Вы заметили, какой у нашего спасителя острый слух?

– Придётся быть осторожными, – перешёл на шёпот Генри. – Поменьше шептаться и больше слушать.

Крадучись они пробрались в тёмную комнату. Здесь с потолочных балок тоже свисали шкурки летучих мышей – пришлось раздвигать их руками, чтобы пробраться к противоположной стене, в которой синело накрест перечёркнутое рамой оконце. В тусклом свете месяца и звёзд стёкла от накопившейся в углах пыли казались не квадратами, а скруглёнными синими пятнами.

Джеда и старика не было видно, но сквозь отколотый угол стекла доносились тихие голоса.

? Надо полагать, карта у тебя? ? сипел голос старика.

– Почти в моих руках, ? отвечал Джед. ? И у меня есть веские аргументы полагать, что ключ к её разгадке тоже будет у меня. Очень скоро.

Когда разговор закончился, и тень Джеда скользнула мимо окна, Алисия и Генри, тычась головами в шкурки летучих мышей, торопливо вернулись в комнату. Здесь Генри снова стукнулся лбом о чугунный котелок.

– Генри! – сердито шепнула Алисия, быстрым движением руки останавливая раскачивающийся под балкой котелок. – Вы разбудите всю долину от Галиуро до Санта-Каталины.

? Старый болван, ? раздражённо шептал Генри, потирая ладонью ушибленный лоб. – Меня ещё никто не обозвал хлыщом.

? Вызовите его на дуэль, ? шёпотом отозвалась Алисия.

? Старика на дуэль?

? Тогда молчите.

– А что этот мистер имел в виду, когда сказал, что карта почти у него? – нахмурился Генри, брезгливо снимая со щеки паутину.

? Наконец-то вы обратили внимание на самое главное.

? Он что-то подозревает.

? Боюсь, он не подозревает, а знает наверняка, что карта у нас. А ещё он знает, что мы подслушивали.

– Тогда нам угрожает опасность.

– Не беспокойтесь, это я беру на себя.

– Вы имеете в виду свои женские хитрости? Судя по тому разговору, который мы только что слышали, он не очень падок на женские чары.

Алисия вместо ответа торопливо присела на скамейку.

– Тише он идёт.

С беспокойством в глазах Генри присел рядом.

– Видеть не могу, как вы заигрываете с этим грубияном. Есть же другие способы, чтобы выкрутиться.

Алисия вместо ответа, торопливо поправила выбившуюся из-за уха прядь волос.

– Тише!

Генри с мольбой в глазах схватил её чуть повыше локтя.

– Обещайте мне…

Протяжно заскрипевшая дверь не дала ему договорить. Алисия порывисто повела плечом, освобождаясь от захвата. Заметив жест девушки, Джед грубовато поинтересовался:

– Я вам не помешал? Могу выйти.

– Нет-нет, что вы, – поспешно ответила Алисия. – Как там старик?

– Совсем мозгами рехнулся, – ответил Джед, расстёгивая оружейный пояс. – Мерещится ему, что по ночам на ранчо покойники наведываются. На старости лет такое случается: всю жизнь смеёшься над сказками, а потом ни с того ни с сего сам начинаешь в них верить.

Джед скинул на пол висящий на гвозде моток ржавой цепи, повесил вместо неё пояс с револьверами, поверх накинул шляпу. Сел на деревянную лавку, прислонился спиной к стене, прикрыл глаза. Было непонятно: то ли он дремлет, то ли о чём-то думает. Генри знаками пытался объяснить Алисии то, что не успел досказать из-за появления Джеда. Девушка в ответ прикладывала к губам палец.

Смирившись с недосказанностью, Генри подсел к столу, раскрыл на свободном от хлама краешке блокнот. С той минуты реальность стала восприниматься им будто сквозь дымку. Он щурился на измятые в пути страницы, грыз карандаш, мучительно подыскивая слова, которые хоть приблизительно смогли бы передать его чувства, вызванные переливами сверчков за стеной, запахами сухих трав, висящих на потолочных балках, манящим вдаль светом лучистой звезды в мутном окне.

Спохватываясь, он строчил карандашом будто боялся не успеть, потом снова щурил в пространство невидящие глаза. Выплывающая из мечтательного тумана связка красного стручкового перца, казалась ему ожерельем из орлиных когтей. Ожерельем старого индейского вождя…

? Что вы там пишете, Генри?

Молодой человек вздрогнул от неожиданности, поднял на Алисию затуманенные мечтами глаза.

? Я репортёр, я не могу не писать, – голос его с каждым словом замедлялся, увязал как шаги в песке. – Столько всего теснится в голове… не забыть бы…

С полминуты Генри сидел, не шевелясь, потом вдруг схватился, порывисто кинул руку к блокноту. Строки так и лились из-под его карандаша. Теперь он ясно понимал, что должен создать для газеты не обычные путевые заметки, не сухой репортаж, а что-то новое, на грани журналистики и поэзии. Что-то такое, чего до него не делал ещё никто. Успеть бы всё записать, пока мысли льются рекой…

Джед вдруг встал с лавки.

– Пора спать, завтра выступаем с рассветом.

– А где старик? – спросила Алисия.

Не спрашивая мнения своих спутников, Джед прислонил ладонь к стеклу лампы, дунул, загасив огонь.

– Старик будет ночевать в сарае.

Не дописав предложения, Генри от досады сломал кончик карандаша.

– Послушайте, – возмутился он. – А нельзя ли как-то…

– Нельзя! – жёстко оборвал его Джед. – У старика керосин на исходе. Ближайшая лавка в тридцати милях.

– Хоть одеяла постелить дайте, – попросила Алисия.

Джед не ответил. Судя по смутным движениям, он стелил на полу одеяло, давая своим спутникам молчаливый пример. Генри крякнул от досады, Алисия в сердцах шепнула под нос какое-то неразборчивое ругательство, но, понимая свою зависимость от аризонского грубияна, оба промолчали. Девушка заскрипела пружинами кровати, Генри расстелил одеяло на полу. Спать он лёг, положив рядом с собой винчестер и катану.

В темноте у Генри всегда обострялось обоняние, словно приходило на выручку зрению, которое в тот момент не могло справиться с возложенной на него задачей. Запахи витали в темноте, напоминая о разбросанных и развешенных в комнате вещах, и, если бы эти запахи можно было нарисовать, они были бы такими же живописными, как жилище старика.

Запах пыли мешался с запахом джутовых мешков; дух керосина бесцеремонно вторгался в ароматы сушёных трав; от стен исходил слабый запах всё ещё не выветрившегося за долгие годы пожарища. Лежащая рядом катана пахла ржавчиной, винчестер – горелым порохом.

«Надо почистить карабин, – сквозь сон подумал Генри, потом его кольнула догадка: – А вдруг из этого самого винчестера убили Тома?» Но поразмыслить над этим он так и не успел: сон спутал мысли и превратился в кошмар, такой реалистичный, что когда Генри наконец сумел отделить его от реальности, то обнаружил себя стоящим на одном колене.

Алисия сидела на корточках, держа над головой зажжённую спичку, Джед стоял на колене рядом с Генри, негромко уговаривая: «Тихо-тихо…» Крепкая рука силой пыталась отогнуть указательный палец молодого человека, и только тогда Генри сообразил, что держит в правой руке вскинутый над головой меч.

Он разжал пальцы, отдавая Джеду катану, утёр пот на виске. Алисия едва слышно чертыхнулась, роняя обжёгшую пальцы спичку.

– Что такое акира? – спросил Джед, осторожно кладя на пол катану.

– Акира? – переспросил Генри, делая вид, что не понимает о чём речь.

– Вы несколько раз выкрикнули это слово.

Алисия чиркнула спичкой. Над головой смутно проступили шкурки летучих мышей. В темноте они казались расправившей крылья стаей, запечатлённой на старой размытой фотографии. Генри разжал левую руку, в ладони его лежал ацтекский амулет из трёх камней бирюзы и орлиного когтя.

– Галиматья какая-то приснилась, – сказал он, пряча амулет в карман. – Я даже не помню, что именно.

Всем своим видом показывая, что инцидент исчерпан, он лёг, завернулся в одеяло. Догоревшая спичка упала на пол, и последнее, что увидел боковым зрением Генри, были недоумённые глаза переглянувшихся между собой Алисии и Джеда.




Глава 7


На рассвете Джед уже был в седле и строгим взглядом торопил своих спутников. Генри ещё приторачивал к седлу саквояж, Алисия с мокрым лицом шла от колодца, в одной руке держа жестяную коробочку с зубным порошком, другой отряхивая с зубной щётки воду. Канадец долго шарил под стрехой крыши и, к огромной радости Генри, наконец нашёл ножны от катаны.

– Я вижу, парень, тебя заинтересовал этот вертел, – сказал старик, отдавая ножны. – Если разыщешь в Редстоуне старика Гомера и нальёшь ему стаканчик виски, он расскажет тебе о том, как ему досталась эта штуковина.

Поблагодарив старика, Генри сунул катану к винчестеру в седельный чехол, взобрался на коня. Канадец подошёл к Джеду, похлопал его по колену.

– Моя помощь не понадобиться? Засиделся я в своей дыре.

– Если всё пойдёт так, как я рассчитываю, ты мне вскоре понадобишься. – Джед прощальным жестом поднял руку, тронул мустанга.

Генри и Алисия последовали за ним. Надвинув на глаза рваную шляпу, Канадец развалился в кресле-качалке, сонно дунул в губную гармошку.

Старик оказался неплохим музыкантом. Тоскливая мелодия как нельзя лучше подходила и к моменту расставания, и к грандиозному пейзажу, который открывался перед путниками. Огромные кактусы сагуаро скрыли ранчо, а звуки гармошки всё ещё доносились издали, – тихие и призрачные как сама эта скалистая пустыня. Грустью и тоской отзывались они в сердце Генри, будто он навсегда расставался не только с друзьями детства – Чингачгуком и Соколиным Глазом, но и со всеми своими детскими мечтами…

Однако вскоре это возвышенное чувство, сменилось чувством более прозаичным. Генри был неважным наездником, да и сидеть целыми днями в седле ему раньше не доводилось, поэтому с непривычки он натёр себе ягодицы. Если ещё вчера это воспринималось, как небольшое неудобство, то сегодня, уже через час после отъезда с ранчо, он не мог думать ни о чём, кроме боли в пятой точке. Тайное любование Алисией, близкая разгадка карты Франциско де Коронадо, мысли о будущих путевых заметках – всё было принесено в жертву этой ноющей и постыдной боли.

Оставляя позади горы, путники снова спускались в долину Сан-Педро. Едва Джед прикрывал глаза, дремля в седле, Генри и Алисия перебрасывались многозначительными взглядами, начинали придерживать лошадей, чтобы остаться наедине. Но едва кто-нибудь из них пытался достать очки или карту, Джед поднимал голову, строго прикрикивал:

– Не отставайте.

Алисия отворачивала голову, чтобы скрыть досаду, Генри, и без того раздражённый дискомфортом, причиняемым ему седлом, и вовсе едва не скрипел зубами от злости. Повторялась вчерашняя история. Генри предлагал девушке, чтобы она доверила ему карту, а он, сославшись на то, что ему надо в туалет, где-нибудь за скалой взглянет на неё. Но девушка не соглашалась: «Дайте очки, схожу я».

Доверия между компаньонами не было, поэтому сошлись на том, что будут ждать удобного момента, чтобы взглянуть на карту вместе.

Когда свернули на тропу, идущую вверх по течению реки, Алисия заприметила в поведении аризонца перемены.

– Что-то наш Джед забеспокоился, – сказала она.

– С чего вы взяли?

– Его сигара чаще обычного кочует из одного угла рта в другой. И потом, мне не понравился взгляд, который он бросил назад.

Генри оглянулся, ожидая увидеть облако пыли, означающее настигающий их отряд бандитов, но ничего, кроме тучи на горизонте не заметил. Проехав ещё около мили, Джед остановил мустанга, оглянулся, пристально изучая горизонт.

– Что-то не так, мистер Мэнли? – спросила Алисия.

– Просто пришпорьте лошадей и не отставайте.

Джед свернул в боковое русло пересохшего водотока, вскачь пустил коня обратно к отрогам гор. Судя по всему, Алисия в тот момент поняла, какую опасность увидел аризонец, но расспросить её об этом, Генри не успел – девушка пустила лошадь вскачь вслед за Джедом.

От такой поспешности и недоговорённости Генри не на шутку забеспокоился. Явная опасность не так страшна, как та неизвестная угроза, о которой тебе тревожно нашёптывает интуиция.

Что это за опасность? Откуда ждать её? Когда?

Генри сейчас многое отдал бы за то, чтобы узнать хоть малую толику об этой опасности, но тропа была слишком узка, чтобы нагнать Алисию и поравняться с ней. Генри только и оставалось, что глотать пыль из-под копыт лошадей, да вовремя уклоняться от возникающих на пути боковых ветвей кактусов.

Проскакав с милю, измученный неизвестностью Генри наконец сумел догнать Алисию.

– Что происходит? – крикнул он. – Вы можете объяснить?

Девушка на скаку указала пальцем, и только теперь Генри разглядел далеко в долине высокий воронкообразный столб, соединивший пустыню с разросшейся и почерневшей тучей. Хотя слово «столб» Генри сразу же отмёл, ибо то, что он назвал так, не сумев подобрать более точного слова, сужалось в центре, изгибаясь плавно и грациозно, как гнётся в танце талия балерины.

– Смерч? – ещё сомневаясь в своей догадке, крикнул Генри.

– Джед говорит, здесь поблизости есть какие-то пещеры. Мы должны успеть до них раньше, чем смерч настигнет нас, – крикнула в ответ Алисия. – Иначе нам несдобровать.

Вскоре стало понятно, что смерч движется значительно быстрее, чем это могло показаться с первого взгляда. Сначала путников настиг гул – грозный и отчётливый. Даже бешеный топот копыт не мог заглушить его. Потом нагнал ветер. Поначалу он был лёгким и будто играл с путниками: то обгонял их стремительным рывком, то вдруг притихал, прячась за спинами.

Вскоре он закружился вокруг всадников, пеленая их пылью, покалывая иголочками песка, вздымая гривы и хвосты лошадей. Ещё немного и его подвывание превратилось в сплошной дикий вой. Казалось, земля и небо рассыпались в песок, чтобы смешаться в единое целое.

Засосавший в себя тонны пыли и песка столб был так близко, что уже нависал над мчащимися всадниками, – бешеный, гудящий, потерявший всякую грацию, которую придавало ему расстояние. Джед что-то кричал, но сквозь завывания ветра Генри не слышал не только его голоса, но даже топота копыт собственного коня.

В следующее мгновение лошадь Алисии рухнула на колени, девушка вылетела из седла, кувыркнулась через голову лошади и исчезла в тёмном пыльном вихре. Генри на скаку осадил коня, спешился, отворачивая лицо от ветра.

Лошадь Алисии лежала на боку, тщетно пытаясь подняться – видимо сломала ногу. Алисия лежала без чувств, уткнувшись лицом в землю. Ветер переметал через неё поток пыли, стелил над землёй рассыпавшиеся из узла волосы, рвал юбку.

Генри подхватил девушку на руки, перекинул поперёк своего седла. Смерч в это время закрутил песчаный сумрак в бешеном хороводе, и молодой человек не только потерял из вида Джеда, но сами понятия "вперёд" и "назад", престали для него существовать. Даже земля и небо будто поменялись местами.

Не зная, куда направиться и что делать, Генри был уже в полном отчаянии, когда крепкая рука схватила повод его коня, повлекла за собой вверх по каменистому склону.

Вскоре глазам ошарашенного молодого человека предстала тёмная пещера. Круговерть смерча в тот момент навалилась всей мощью, поднимая в воздух и вращая в вихре всё, что попадалось на пути: сухие ветки, сломанные кактусы, камни, и даже лошадь Алисии была подхвачена вихрем и брошена прямо к входу в пещеру.

Бедное животное ещё подавало признаки жизни, – лёжа на боку, конвульсивно дёргало задними ногами, закидывало назад шею. Предплечьем прикрывая лицо от песка и мелких камней, Джед выстрелил в голову лошади. Ветер рвал с его головы шляпу, поля её трепетали как крылья бабочки, гнулись кверху, клеились к тулье.

Склонившись к лошади, Джед ножом срезал притороченный к седлу саквояж Алисии, отплёвываясь от песка, вбежал в пещеру.

В глубине пещеры было относительно тихо. Тяжело дыша, Генри снял Алисию с лошади, осторожно положил её на нанос песка среди каменных валунов. Джед поспешил на помощь. Похоже, он знал, как нужно поступать в любой жизненной ситуации, и растерянный Генри, признавая в нём лидера, отступил от Алисии.

Аризонец опустился перед девушкой на колено, грубовато плеснул ей в лицо водой из фляжки. Вздрогнув, Алисия открыла глаза, не сразу понимая, где она и что с ней произошло. Отплюнула с губ песок.

– Что случилось? – тихо спросила она, пытаясь оглядеться в пещерной темноте.

– Ваша лошадь сломала ногу, – ответил Джед, ударом ладони загоняя в горло фляги пробку.

– Спасибо, – благодарно выдохнула девушка.

Джед расслабил под подбородком завязки шляпы, небрежным жестом отогнул большой палец в сторону Генри.

– Мистеру Нью-Йорку спасибо, это он спас вас.

– А он спас нас всех, – добавил Генри, кивнув подбородком на Джеда.

– Спасибо вам обоим, – пытаясь подняться, девушка протянула за помощью узкую изящную ладонь.

Генри и Джед одновременно протянули ей руки. Едва приметным движением потянувшись к руке Генри, Алисия заколебалась, нерешительно задержала ладонь по центру, между руками молодых людей. Но колебания девушки продолжались не более секунды, ? она решительно протянула вторую руку и, приняв помощь сразу от обоих парней, поднялась, отряхнула от песка и пыли юбку.

Подсвечивая себе спичками, Джед огляделся, нашёл охапку хвороста, заготовленную каким-то запасливым путником, разжёг костёр. Лошади испугано фыркали, жались к стене пещеры и это было совсем не похоже на тот страх, который они испытали от стихии.

? Что с ними? ? не мог понять Генри, вытряхивая из-за ворота песок.

? Им не нравится наш сосед, ? бесстрастно ответил Джед. ? Расседлаем их у противоположной стены, там им будет спокойнее.

? Какой сосед? – У Алисии слезились от песка глаза, она тёрла их носовым платком.

? Не волнуйтесь, от него не будет вреда.

Джед увёл мустанга в другой конец пещеры. Ведя вслед за ним своего коня, Генри насторожился: привычка аризонца недоговаривать начала пугать его. Опыт последних дней подсказывал, ? такие недоговорённости предвещают неприятности. И, правда: только он об этом подумал, ? раздался испуганный вскрик Алисии.

Бросив поводья, Генри кинулся на выручку. Джед с невозмутимым видом продолжал расстёгивать подпругу седла. В два прыжка Генри оказался рядом с девушкой и, проследив за её взглядом, почувствовал, как холод ужаса мурашками прошёлся по его спине.

Прислонившись к скале, в слабом мерцающем свете костра сидел полуистлевший мертвец. Генри как заворожённый не мог отвести от него взгляда, со странной смесью ужаса и любопытства разглядывая оскаленные зубы, едва прикрытые сгнившими губами, чёрные провалы пустых глазниц, лохмотья одежды, кости, остро проступающие под коричневыми лоскутами кожи.

Только спустя несколько немых секунд Генри овладел собой, – увёл девушку к костру.

? Мы должны найти другое место, ? решительно сказал он Джеду.

? Что ж, ищите. – Джед кивнул подбородком на выход из пещеры, где в сумраке клубились пыль и песок, равнодушно пожал плечами, снимая с мустанга седло. – Но я на вашем месте не торопился бы. Покойники народ смирный.

Вскоре молодые люди, неволей смирившись с неприятным соседством, сидели вокруг кипящего на костре кофейника. Джед сладко потянулся, лёг, прикрыв лицо шляпой, а Генри всё ещё обеспокоено кидал взгляды в тёмные углы пещеры. Красные сполохи огня на каменных стенах, глубокие чёрные тени, полусгнивший мертвец, – всё это казалось ему картиной великого Рембрандта – непревзойдённого мастера игры света и тени.




Глава 8


Продолжить путь в тот день не удалось: пришедшая вслед за смерчем гроза продлилась несколько часов, а когда она стихла, наступил вечер. Пришлось расположиться на ночлег в той же пещере. Поужинали рано и легли спать, когда сквозь широкий и низкий вход в пещеру ещё видна была на очистившемся от туч небе лиловая полоса позднего заката.

Не проспал Джед и десяти минут, как был разбужен странным звуком у входа в пещеру. Не открывая глаз, он прислушался. Звуки говорили о том, что у входа находился не человек, а лошадь без всадника, но раз была лошадь, должен был быть и седок.

Стараясь не шевелиться, Джед положил руку на рукоятку лежащего у изголовья револьвера, открыл глаза. Тонкая струйка дыма от затухающего костра тянулась вверх, пропадая в темноте. Рассыпчатые угли мерцали, едва освещая лежащих у костра Алисию и Генри. Сам Джед всегда ложился подальше от огня, предпочитая находиться в тени.

Он бесшумно поднялся, вскинул револьвер, лёгкой индейской поступью пошёл вдоль стены к выходу из пещеры. С лошадью творилось что-то странное, – судя по звукам, она лежала и сучила ногами пытаясь подняться, но при этом не было слышно ни её дыхания, ни фырканья. Сделав ещё два бесшумных шага, Джед выглянул из пещеры.

То, что он увидел в тусклом свете почти сошедшего на нет месяца так поразило его, что дуло револьвера безвольно поползло вниз…

Чёрт возьми! Лошадь Алисии изгибала шею и билась, пытаясь встать на ноги.

Всё это было так невероятно, что Джед невольно подумал о полной глупости, – о том, что вчера промахнулся по такой лёгкой цели. Да это и целью назвать было нельзя, так ? мишень для древнего старика, который трясущейся рукой не может с первого раза взять ложку со стола.

Нет! Джед готов был поклясться чем угодно, – вчера лошадь была мертва. Пуля легла ей точно в ухо, – чёрное пятно засохшей крови и сейчас свидетельствовало об этом.

Больше всего Джед не любил, когда он чего-то не понимает, а это был именно тот случай. Даже если допустить, что он промахнулся, оставалось ещё что-то непонятное, что не поддавалось объяснению, а было пока ещё только интуицией.

«Что-то не так», – мысленно сказал себе Джед, выйдя из пещеры и обойдя вокруг бьющейся в попытках встать лошади. И тут его внимание привлёк звук в пещере, ? лёгкое перетекание мелких камней, какое случается при неосторожном шаге на горной тропе.

Мимо Джеда посторонний пройти в пещеру не мог, значит это либо Генри, либо Алисия. Но Джеда такое объяснение не только не успокоило, а вопреки здравому смыслу заставило напрячься так, как он не напрягался даже в серьёзном поединке.

Он осторожно шагнул к входу в пещеру, поймав себя на том, что не просто вскинул револьвер на уровень глаз, но ещё и держит его двумя руками. Такое было с ним в последний раз лет в пятнадцать, когда он ещё не совсем доверял своей реакции. Он шёл бочком, осторожно и медленно переставляя ноги. С каждым шагом ему открывалась тускло освещённая светом затухающего костра внутренность пещеры. Ещё шаг и…

Джед был так изумлён увиденным, что мушка револьвера, как и в случае с лошадью, невольно поползла вниз. Покойник – лопни глаза! ? стоял у тлеющего костра с сигарой в руках, а на голове у него, спадая на пустые глазницы, красовалась простреленная шляпа Джеда.

Мертвец присел на корточки у костра, высохшими до костей пальцами безбоязненно взял уголёк. Пытался раскурить сигару, но ничего у него не получалось и он, бросив бесплодные попытки, швырнул сигару на землю.

Джед снова поймал себя на том, чего не бывало с ним с далёкого детства, ? он стоял с отвисшей челюстью, как мальчишка, впервые увидевший проносящийся мимо поезд. Интуитивно он чувствовал, – покойник знает о его присутствии, но вместо того чтобы обернуться к Джеду, тот присел на корточки перед спящей Алисией, костлявым пальцем поправил ей упавшую на щёку прядь волос, на секунду замер, будто любуясь девушкой. Потом решительно поднялся, пошёл к выходу. Джед был так ошарашен, что вместо того чтобы стрелять, отошёл в сторону, освобождая дорогу.

Спохватился он только тогда, когда мертвец, показав ему спину, стал уходить в ночь.

? Эй, приятель, ? крикнул вдогонку Джед. ? Кто бы ты ни был, забирать мою шляпу не годится.

Покойник, не оборачиваясь, прощально помахал над головой высохшей кистью.

? Ещё шаг и я стреляю, – предупредил Джед.

Мертвец на ходу развёл руками, как это делают, когда слышат дурацкий вопрос, на который отвечать глупо.

Джед выстрелил. Покойник дёрнулся от пули как от дружеского тумака в спину и даже не замедлил шаг, только пожал на ходу плечами, мол, что взять с придурка.

Джед выстрелил ему в спину ещё два раза.

Никогда рука Быстрого Джеда не была такой медлительной. Лошадь между выстрелами успела вскочить на ноги, поскакала вслед за мертвецом. Четвёртым выстрелом Джед всё же успел сбить с головы покойника шляпу, прежде чем тот прыгнул в седло проскакавшей мимо лошади и скрылся в темноте.

– Мистер Мэнли! – раздался из пещеры оклик репортёра.

Не отзываясь, Джед ошарашено смотрел в темноту.

? Джед! ? раздался окрик Алисии.

Только тогда он откликнулся:

? Всё в порядке, я здесь.

На тяжёлых негнущихся ногах он вернулся в пещеру. Алисия стояла на одном колене, вскинув в сторону выхода из пещеры револьвер, репортёр целил в Джеда из винчестера.

? Что случилось? – Алисия большим пальцем опустила на место взведённый курок револьвера.

– Койот бродил поблизости, – соврал Джед. – Пришлось пугнуть.

? Не знаю как койота, а нас вы напугали здорово, – сказала девушка, положив револьвер на одеяло и взбивая примятые сном волосы.

? Об этом я не подумал, – ответил Джед, чувствуя, что ему сейчас как никогда нужен глоток виски. – Ложитесь спать, я скоро вернусь.

Шагах в двадцати от входа в пещеру он нашёл свою шляпу. Обескуражено сунул палец в свежую дырку, потом во вторую – оставленную пулей Канадца. Огляделся, насколько это позволяла темнота, прислушался. Ни один звук в ночи не напоминал о странном происшествии. Джед вынул из кармана плоскую бутылку виски, и вместо привычных двух глотков, опорожнил бутылку наполовину.

Когда он вернулся в пещеру, костёр уже пылал вовсю.

? На вас лица нет, – озабочено сказала Алисия.

? Где же оно, по-вашему, ? пытался отшутиться Джед, понимая, что его внутренняя обескураженность начинает приобретать внешнее проявление.

? Что-то случилось? ? спросил репортёр.

– Я сказал – койот, – твёрдо ответил Джед.

– С трудом вериться, что вы из-за койота бросили сигару.

Джед глянул на дымящую между камней сигару, брезгливо отфутболил её носком сапога в костёр.

– Уронил, – с деланной небрежностью сказал он. – Не люблю подбирать с земли.

Джед чувствовал, что ему нужно побыть одному, чтобы переварить увиденное. Завернувшись в одеяло, он лёг, и ещё долго чувствовал затылком озадаченные взгляды своих спутников.




Глава 9


Перед пробуждением, когда мозг исподволь начинает свою работу, но ещё не в состоянии окончательно стряхнуть сон, Джеду примерещилось, будто ночное происшествие было всего лишь его глупым сновидением, но едва он приоткрыл глаза, в душу, на смену обманчивому облегчению, мгновенно вернулось вчерашнее чувство ошарашенности и недоумения.

Откинув угол одеяла, Джед рывком сел.

У входа в пещеру размытым облаком висел серый утренний свет. Пахло конской мочой, потом, тёплой золой от костра. Алисия спала, сунув под голову пончо, повернувшись к Джеду лицом и подтянув к животу колени. Репортёр спал на спине, положив голову на седло.

Всю ночь Джед был настороже, ожидая каких-нибудь новых происшествий, плохо выспался и теперь чувствовал, что ему трудно сладить с внутренней растерянностью. От непривычного для него чувства он разозлился на самого себя, вскочил на ноги, строго крикнул, прыгая на одной ноге и натягивая сапог:

– Подъём!

Алисия, постанывая, плотнее закуталась в полосатое одеяло. Генри сонно взъерошил пальцами волосы, сел, оглядывая чуть разбавленный серым светом сумрак.

? А где наш сосед? – удивлённо спросил он.

– В расселине, – небрежно сказал Джед. – Я его завалил камнями, чтобы он не беспокоил сеньориту.

Алисия поднялась на локте, посмотрела в угол пещеры, где вчера вечером сидел мертвец, перевела взгляд на Джеда.

– Очень любезно с вашей стороны, мистер Мэнли.

– Вы мне тоже окажете любезность, – ответил Джед, застёгивая на бёдрах оружейный пояс. – Если не будете тянуть со сборами.

Генри долго вытряхивал ботинки, с опаской одел их, постучал в землю подошвами и, убедившись, что никакие ползучие твари ему не грозят, потягиваясь, пошёл к выходу из пещеры.

– Мистер Мэнли! – удивлённо остановился он под нависающей над входом скалой. – А где лошадь?

– Там же где мертвец.

– Но вы, ведь, не могли её сами утащить.

– Много вы знаете, мистер Нью-Йорк. Может её ураганом унесло или койоты съели, – с неприязнью в голосе сказал Джед, поднимая седло и взваливая его на спину мустанга. – Поторапливайтесь, мистер. Ураган отнял у нас полдня, а сегодня придётся ехать втроём на двух лошадях, это тоже задержит нас.

– Дайте хоть умыться.

– Спустимся к Сан-Педро, там умоемся, – переведя взгляд с Генри на Алисию, Джед предварил следующий вопрос: – Позавтракаем в седле.

Спустя пятнадцать минут, даже не выпив кофе, путники были уже в пути. В этот раз Джед уехал вперёд. Генри сидел на крупе коня позади Алисии. Было неудобно, зато раздражение кожи не беспокоило так, как вчера. Да и неудобство он сразу перестал замечать, как только прислонился грудью к спине Алисии, а некоторое время спустя, уже молил Бога, чтобы это продолжалось как можно дольше. У него замирало дыхание от близости девушки, кружилась голова.

Он настоял на том, чтобы поводья были доверены ему, как мужчине, и теперь держал их, боясь прикоснуться к Алисии, но ощущая, что девушка почти в его объятиях, – только руки сдвинь! Шляпу Алисии унесло ветром во время вчерашней скачки и теперь выбившиеся из узла на затылке завитки волос служили искушением для Генри – в тумане желаний он мысленно целовал эти завитки на грациозно изогнутой шее, расстёгивал волнующие пуговички блузки…

Каменистая тропа пошла под уклон, камни ручьём сыпались из-под копыт коня. Генри вынужден был оторваться от своих видений и крепче взять поводья, чтобы лошадь почувствовала узду. Руки его подтянулись, и он почувствовал запястьями упругое прикосновение девичьей груди. В течение нескольких минут он как бы невзначай несколько раз проделывал этот манёвр, пока Алисия не разгадала его хитрость.

– Дайте мне поводья, – потребовала она. – Я не хуже вашего управляюсь с лошадьми.

Молодой человек почувствовал, как краска смущения заливает его лицо, и торопливо заговорил, стараясь отвести возникшие у Алисии подозрения:

– Самое время посмотреть карту. Вы не находите? А то нашему грубияну вздумается подождать нас.

Алисия осторожно достала карту. Генри нетерпеливо попросил:

– Дайте мне.

– Почему вам?

– Если он оглянется и увидит очки у вас на носу, как вы думаете, он сразу всё поймёт? А я спрячусь за вашу спину.

– Ладно. – Алисия нехотя отдала карту.

Генри ещё не успел надеть очки, а девушка уже нетерпеливо ёрзала в седле:

– Ну что там?

– Имейте терпение.

– Долго ещё?

– Сейчас, карту разверну.

– Сколько можно возиться?

– Сядьте на моё место, без поводьев и стремян.

Генри наконец развернул карту, но вопреки ожиданиям, никаких особых отметок на ней не увидел. Он несколько раз поднимал на лоб и опускал на нос очки, пытаясь заметить хоть какую-то разницу, – карта была одинаковой, что сквозь очки, что невооружённым глазом. Разволновавшись, молодой человек пристроил карту на спине Алисии, поправил очки. Сердце его снова колотилось как бешеное, но теперь уже не от близости девушки.

– Не крутитесь, – строго сказал он. – Вы мешаете.

– Очень любезно с вашей стороны, – зло ответила Алисия. – Моя спина только для этого и годиться – карты на ней изучать?

– Не только для этого, – рассеяно ответил Генри, придирчиво изучая карту дюйм за дюймом.

– Что вы молчите?.. Эгей, вы не заснули?

– Ничего не понимаю, – обескуражено отозвался он. – На карте ничего нет. Через очки она выглядит точно так же, как без очков.

– Смотрите внимательно. Знаком может служить совсем маленький крестик, галочка, любая другая отметка.

– У меня хорошее зрение. Здесь ничего нет.

– Не может быть. Дайте сюда.

Алисия сунула руку под мышку, нетерпеливо поиграла за спиной пальчиками. Генри отдал ей карту и очки.

Уже не скрываясь, и не опасаясь, что её застанет за этим занятием аризонец, Алисия нацепила на нос очки, развернула карту. Глаза её цепко впивались в обозначения скал и каньонов, скользили по руслам высохших рек, но карта оставалась той прежней картой, на которой она с детства знала каждый дюйм.

– Отвернитесь, – испуганно произнёс за её спиной Генри. – Он смотрит на нас.

С этими словами молодой человек порывисто взял Алисию за подбородок, вывернул её голову к себе.

– Не оборачивайтесь, иначе он всё поймёт, – горячо прошептал он, осторожно снимая с девушки очки.

– Мне неудобно, – неестественно вывернув назад шею, прошептала девушка. – Что он подумает?

– Пусть лучше он думает, что у нас роман, чем узнает о карте, – Генри склонился, поцеловал Алисию в губы, потом жарко прошептал: – Ради всего не поворачивайте к нему голову.

Боясь пошевелиться, Алисия прошептала в ответ:

– Он всё ещё смотрит?

– Да, – ответил Генри, чувствуя, что его губы, как магнитом тянет к губам Алисии. – Что за бесцеремонный тип, – совсем уж тихо прошептал он, и губы его снова соприкоснулись с горячими губами девушки.

Глаза Алисии непроизвольно прикрылись, она чуть приметно шевельнула в ответ губами. Это настолько ободрило молодого человека, что его следующий поцелуй был значительно страстнее и длиннее первых двух. У Генри туман поплыл перед глазами, но тут Алисия порывисто упёрлась ладонью в его щёку, отстранилась, скосив глаз на Джеда, – тот ехал, привычно показывая спину.

Девушка перевела дыхание:

– Генри! Вы мне чуть шею не свернули, а он, судя по всему, и не собирался оглядываться.

– Он только что отвернулся, – оправдался молодой человек. – Всё-таки проснулась в нём совесть.

– Чёрт возьми, Генри, – в голосе Алисии проскользнуло раздражение. Она выпрямила спину, хотя, казалось, куда её ещё выпрямлять при и без того королевской осанке, воинственно упёрла руку в бок. – Что-то заставляет меня сомневаться в том, что он оборачивался.

Чувствуя себя виноватым, Генри до боли в шее воротил голову… Ну, схитрил. И что? Она сама хитрит, пытаясь держать этого аризонца на крючке.

Смущённо облизав губы, на которых ещё сохранился вкус поцелуя, он постарался перевести разговор в другое русло:

– Вы необычная девушка. В вас столько изысканности, аристократизма и вдруг – это "чёрт возьми". Но самое интересное, что это нисколько не портит и не огрубляет вас, – наоборот, придаёт вам такое очарование, что я просто диву даюсь, как этот неотёсанный грубиян может противостоять вашему обаянию.

Алисия промолчала. Несколько минут молчал и Генри, чувствуя, как угрызения совести за свой дерзкий поступок растворяются в другом более сильном чувстве. Спустя несколько минут внутренней борьбы с самим собой, он неожиданно для самого себя, вдруг заговорил с придыханием:

– Алисия… Если бы вы знали…

– Генри! – Напряглась девушка, подаваясь вперёд, чтобы отстраниться от его горячего тела. – Молчок, иначе мы испортим отношения.

– Почему-у? – досадливо простонал он.

– Я запрещаю вам говорить на эту тему.

Но Генри уже потерял контроль над собой.

– Алисия, – ещё жарче зашептал он. – Вы не представляете себе…

Девушка, похоже, не на шутку испугалась, крикнула:

– Мистер Мэнли!

Генри испуганно отпрянул от неё, будто обжёгся. Джед лениво обернулся в седле.

– Что ещё?

– Мне кажется, коню мистера Шелдона пора отдохнуть. Судя по всему, два всадника слишком большая ноша для него.

– Я планировал произвести смену не раньше чем через час, – отозвался Джед.

– Для пользы дела придётся ускорить процесс.

– Хорошо, – после небольшого раздумья согласился Джед.

Дождавшись, когда девушка спешится, он вынул ногу из стремени.

– Садитесь.

Алисия пристально взглянула на него снизу-вверх.

– Может, предложите даме сесть в седло?

– Сзади, – Джед красноречивым жестом указал себе за спину отогнутым большим пальцем.

– Очень любезно с вашей стороны, – разозлилась девушка.

– Я не напрашивался на путешествие с вами.

Алисия поиграла раздувающимися от гнева ноздрями, но всё же вставила ногу в стремя, села на круп мустанга. С показной неприязнью оглядела пыльную спину аризонца.

– Я могу держаться за вас?

– Держитесь, – сухо ответил Джед, тронув мустанга.

Минут десять молчали.

Когда Алисия ехала с Генри она интуитивно читала мысли молодого человека – по его дыханию, по интонациям голоса. Когда дыхание было равномерным и почти не слышным, – он думал о карте, о гибели своего товарища, возможно, вспоминал Нью-Йорк. Но когда репортёр склонялся к ней, вздыхал и щекотал своим дыханием, Алисия знала: мысленно целует её шею, волосы, а может уже и раздевает взглядом.

В отношении Джеда интуиция девушки молчала: он с одинаковым успехом мог думать и о своей Луисите, о которой Алисия подслушала на старом ранчо, и о карте Франциско де Коронадо, а мог просто бездумно дремать.

Алисия наконец не сдержала бушевавшего в ней возмущения:

– Почему вы так не любезны, мистер Мэнли?

– Я человек рациональный, – ответил аризонец, прикуривая сигару. – Бессмысленные поступки предпочитаю не совершать.

– Любезность вы называете бессмысленным поступком?

– Самым бессмысленным из всех возможных, – пыхнул он сигарным дымом. – Назовите хоть один резон, который в ней есть.

Девушка на секунду растерялась.

– Резонов много…

– Например?

Алисия поперхнулась дымом, ползущим из-за плеча Джеда. Закашлялась.

– Вы не могли бы не дымить? Какие ужасные сигары.

– Здесь нет курительной комнаты, – бесстрастно ответил аризонец, пустив через плечо очередное облачко дыма.

Алисия сердито разогнала дым ладонью.

– Любезность очень нравиться женщинам. Разве это не резон?

– В любом салуне найдётся пара дамочек, которые начнут хлопотать вокруг меня, едва я там появлюсь. При этом я не буду проявлять никакой любезности, и они не будут иметь ничего против этого.

– Вы правильно сказали: пара дамочек, но не женщин.

– Не вижу разницы.

– Это характеризует вас не с лучшей стороны. Вы всех женщин ставите на одну ступень с дамочками из салуна?

– Вы хотите сказать, что физиологически устроены не так как эти дамочки? Ну и в чём разница, если не секрет?

Алисия раскраснелась и сделала то, чего давно с ней не было, – вместо того, чтобы изящно и тонко поставить этого грубияна на место, припереть его тяжестью аргументов и логики, она вспылила:

– Господи! Неужели всё сводится к физиологии? Впрочем, спорить о таких тонких вещах с мужланом, дело абсолютно бессмысленное.

Джед равнодушно пожал плечами:

– Я не напрашивался на этот разговор.

Девушка некоторое время с ненавистью смотрела в пыльную, пропотевшую на спине рубашку Джеда, потом, надменно выпрямив спину, отвернула голову.

Через час у Алисии ныла спина, затекли ноги, деревенели ягодицы. Губы распухли, потрескались от жары, но девушка ни словом не обмолвилась об усталости. Заметно ссутулившись, она приунывшим взглядом провожала неспешно катящийся параллельным курсом сухой шар перекати-поле, потом сама не заметила, как опустила щёку на спину Джеда и устало закрыла глаза.




Глава 10


На ночёвку стали на берегу Сан-Педро. Сидящая на крупе мустанга Алисия спешилась, подоткнула за пояс подол юбки, забрела по щиколотки в воду. Парни поили вошедших в реку коней, не спешиваясь.

Отражения старых тополей дотягивались с того берега до опущенных в воду лошадиных морд, до слегка размытых желтоватой водой босых ступней Алисии, до подмокшего подола юбки. Спасаясь от непрошенных гостей, тени мальков косяком скользили вдоль блестящей на солнце песчаной отмели. Пахло одновременно и водяной прохладой, и раскалёнными на солнце камнями.

Сложив руки на луке седла, Джед смотрел как мустанг жадно пьёт, сливаясь в поцелуе со своим отражением, Генри украдкой любовался Алисией, которая, склонившись к воде, черпала ладонями воду, с наслаждением плескала ею в лицо.

Иногда Джед поднимал глаза, разглядывая на противоположном берегу раскидистые тополя, стоящие по пояс в густых зарослях подлеска, и тогда Генри переставал косить взгляд на голые голени Алисии, и с тревогой поглядывал на Джеда, пытаясь по его виду понять, не кроется ли в зарослях очередная неприятность, на которые такой богатой оказалась Аризона.

Судя по спокойному взгляду Джеда, никаких опасностей в ближайшее время не предвиделось, разве, что сами путники представляли собой опасность для лягушек, ныряющих с подмытых водой корней, да для пары взлетевших с отмели цапель.

Вскоре сёдла, свёрнутые одеяла, седельные сумки, саквояжи Генри и Алисии, лежали в песке, а стреноженные лошади паслись у выступающего из земли останца, носящего имя Скала Койота. Джед отстегнул шпоры, бросил их поверх седельных сумок, вскинул винчестер на плечо.

? Пойду, осмотрюсь.

Едва он скрылся за выступом скалы, Генри повернулся к Алисии:

? Мне не терпится ещё раз взглянуть на карту. Кажется, мы чего-то недосмотрели.

Он ещё не успел закончить фразу, как девушка молниеносным движением закатила ему звонкую пощёчину. Теряя шляпу, Генри мотнул головой, да так и замер с отвёрнутым к плечу подбородком.

– Это вам за поцелуй, ? не глядя на молодого человека, сказала Алисия без строгости и раздражения в голосе, будто не пощёчину закатила, а обыденным жестом прихлопнула на щеке комара.

Она присела на корточки перед саквояжем, и уже оттуда глянула снизу-вверх. Генри стоял, не отнимая подбородка от плеча: светлые волосы упали на переносицу, щека покраснела то ли от пощёчины, то ли от стыда, пыльная шляпа-котелок валяется у ног.

Алисия некоторое время молчала. Пожалуй, её не обсохшая от воды ладонь, прилипла к щеке молодого человека слишком крепко. Поняв, что переусердствовала, девушка примирительно сказала:

? Ладно, давайте очки, посмотрим, что с этой картой не так.

? С этим грубияном вы не так жестоки, как со мной. ? Генри медленно поднял голову, но избегал смотреть на Алисию.

? Он не позволяет себе таких вольностей как вы, ? оправдалась девушка, доставая из саквояжа карту.

? Вы ему симпатизируете, а он, между тем, может оказаться врагом, и кто знает, не придётся ли нам познакомиться с его сорокапятикалиберными револьверами.

? У него «смит-вессоны» сорок четвёртого калибра, ? уточнила Алисия.

Генри сердитым жестом подтянул сползающий с бёдер оружейный пояс, предыдущий хозяин которого был более крупного телосложения. Давно следовало бы проделать в поясе новые дырки, но, когда Генри находился в седле, пояс не доставлял ему неудобства, а теперь было не до этого.

? Какая разница, какая у тебя в голове пуля?

? Не говорите глупости. Неужели он дважды спасал нам жизни только для того, чтобы потом отнять их?

– В первый раз карта интересовала его больше, чем наши жизни. Во второй раз он спасал себя самого, а нам просто повезло, что мы оказались рядом.

? Вы несправедливы к нему. – Алисия протянула руку, нетерпеливо пошевелила пальцами. – Давайте же очки, солнце скоро зайдёт.

У обиженного Генри напрочь пропало желание смотреть карту: он поднял с земли шляпу, отряхнул её об колено, и с явной неохотой полез в карман за очками.

? Я начинаю подозревать, что в ваших глазах он выглядит вообще едва ли не героем.

– Он действительно ведёт себя геройски.

Сдерживая раздражение, Генри протянул Алисии футляр с очками.

– Ему следовало бы поучиться джентльменским манерам.

? Увы, в этом вы правы.

Взяв очки, девушка присела на корточки у плоского камня, развернула на нём карту. Генри повесил шляпу на луку лежащего в пыли седла. Пытаясь взять себя в руки и скрыть обиду, присел рядом с Алисией.

– Вы не перестаёте удивлять меня. Сорок четвёртый калибр, сорок пятый… Откуда девушка так хорошо разбирается в оружии?

? Я выросла среди оружия, и первый кто вложил мне его в руку, был мой отец. Такое воспитание дочери для жителя Восточного побережья может показаться странным, но в наших краях это скорее норма, чем исключение.

Алисия вынула очки из футляра, но одеть их не успела, ? из-за скалы раздался голос Джеда Мэнли:

? Дайте угадаю – это и есть та знаменитая карта, которая обещает указать путь к сокровищам Эльдорадо, – аризонец нарочито неторопливо вышел из-за скалы: шляпа сдвинута на затылок, винчестер закинут на плечо, перчатки заткнуты за оружейный пояс. – Как вы собираетесь искать сокровища, если вы даже не удосужились убедиться в том, что я ушёл? Аризона не прощает таких оплошностей.

Молодые люди поднялись с корточек. Генри решительно подтянул пояс с кобурой, Алисия сворачивала карту в трубочку, не сводя с Джеда воинственного взгляда:

? И давно вы догадались, что она у меня?

? Догадываться я начал, когда не нашёл её у Папаши Сильверстоуна, а когда узнал, что вы сеньорита Азеведо, моя догадка превратилась в уверенность. – Джед вывернул руку ладонью вверх. – Дайте взглянуть.

Не сводя с него взгляда, Алисия нарочито медленным вызывающим жестом завела руку с картой за спину. Не дождавшись карты, аризонец равнодушно пожал плечами, опустил руку.

? Вы должны знать: эта карта бесполезный кусок кожи, если не иметь ключа к ней. Поэтому я предлагаю объединить наши усилия в поисках Золотого Каньона.

? Боюсь, вы переоцениваете свои возможности, мистер Мэнли, – ответила Алисия. – Карта у меня, очки у мистера Шелдона. Вы полагаете, ваши «смит-вессоны» будут равноценным вкладом в наше предприятие?

Джед скинул с плеча винчестер, пристроил его на лежащем в песке седле.

? Для двух людей, которые не умеют обращаться с оружием, мои револьверы – это неплохой вклад, но я говорю не о них.

Он вынул из ячейки патронташа огрызок сигары, чиркнул о каблук сапога спичкой, некоторое время смотрел на пламя, не прикуривая, словно хотел этой паузой придать вес тем словам, которые собирался произнести. Наконец, раскурил сигару.

? Вы уже успели убедиться в том, что очки – это фальшивка, а я знаю, где настоящий ключ к карте. ? Джед небрежным щелчком отбросил горелую спичку, взял с камня очки, протянул их репортёру. ? Вы ещё не насмотрелись? Попробуйте ещё разок.

Он встряхнул очками, предлагая Генри взять их, но молодой человек даже не пошевелился, тогда Джед протянул очки Алисии.

– А вы, сеньорита?.. Давайте! Изучите её вдоль и поперёк, но, если вы найдёте на ней что-либо в дополнение к тому, что видите невооружённым глазом, я, не сходя с этого места, съем свою шляпу.

Алисия молча глядела на очки, но не собиралась их брать, тогда Джед, выждав ещё несколько секунд, демонстративно уронил их под ноги. Не сводя с Алисии взгляда, сапогом раздавил очки с таким хрустом, что девушка невольно поморщилась.

? Очки – это один из множества ложных путей, которые оставили конкистадоры, чтобы сбить с толку искателей Золотого Каньона, – продолжил Джед, не вынимая сигары изо рта. – Эту карту рассматривали через сотни разных очков, её смазывали отварами индейских трав, которые якобы должны были проявить местоположение каньона, её поджаривали на костре. Судя по всему, с ней проделывали ещё множество противоестественных процедур. Но всё напрасно.

? Отчего же вы уверены, что ваш ключ не такой же ложный, как и эти очки, – спросила Алисия, раздражённым жестом отмахиваясь от ползущего в её сторону сигарного дыма.

? Оттого, что ключ, о котором я говорю, однажды уже сработал.

? Тогда давайте проверим его.

Джед вынул изо рта сигару, глянул на её огонёк и, подняв на Алисию глаза, сплюнул с языка крошку табачного листа.

? Ключа у меня пока нет.

? Ха! ? иронично вскинула руки Алисия. ? Предметный разговор у нас получается.

? Не переживайте, – твёрдо выдержал её насмешливый взгляд Джед. – Я знаю, где его искать.

? Вы предлагаете подобно рыцарю Эдгара По потратить всю жизнь на его поиски?

? Я не знаю, кто такой ваш Эдгар, зато знаю, что ключ к карте мы найдём в Редстоуне.

Алисия вопрошающе поглядела на Генри. Джед ревниво перехватил её взгляд.

? Моё предложение касается вас, сеньорита Азеведо. Ваша карта, – мой ключ. А вам, мистер Нью-Йорк… ? Джед перевёл вызывающий взгляд на Генри, ощупью нашёл подошвой сапога осколки очков, многозначительно хрустнул ими. ? Вложить в это предприятие нечего.

Некоторое время Генри и Джед не сводили друг с друга вызывающих пристальных взглядов. На лице Джеда при этом не дрогнул ни один мускул, а у Генри от ярости подрагивали ресницы и раздувались ноздри.

? Вам тоже нечего вложить, – воинственный голос Алисии прервал эту дуэль взглядов. – Ваш мнимый ключ – для меня пока лишь бабушкина сказка, но я готова и в сказку поверить и ключ проверить, – Алисия вытащила из-за спины карту, многозначительно встряхнула ею. – Но есть одно условие: мистер Шелдон будет нашим компаньоном. Иначе сделка не состоится.

Джед с ног до головы смерил репортёра пренебрежительным взглядом, перекатил окурок в другой угол рта, оскалил зубы.

? Ладно, – нехотя согласился он. – Надо полагать золота там на всех хватит.

? И ещё одно, мистер Мэнли, – удовлетворённо сказала Алисия. – Люблю точность. Франциско де Коронадо искал не Эльдорадо, а семь городов Сиболы.

– Вопрос не в том, что он искал, а в том, что нашёл, – ответил Джед. – Я надеюсь, вы слышали историю о том, что ацтекские жрецы во время завоевания Мексики испанцами сумели вывести часть золота Монтесумы в северные земли и спрятали его где-то здесь. Судя по этой легенде, в Золотом Каньоне – золото ацтеков, а не золото Сиболы. Семь городов оказались обманом, – испанцы не нашли там никаких сокровищ, но на обратном пути они наткнулись на золото ацтеков, которое жрецы увели из-под носа у Кортеса.

– А ещё есть легенда, – вставила Алисия, – которая гласит, что в этом каньоне совсем не сокровища Сиболы и не золото ацтеков, а обычное самородное золото, и его якобы так много, что жилы выходят прямо на поверхность и слепят глаза. Легенд действительно много, но что касается моего мнения, я считаю, что в каньоне спрятано золото Сиболы.

– Вот для того чтобы не лезть в дебри всех этих многочисленных легенд, я и называю всё то, что обещает озолотить одним словом – Эльдорадо, – сказал Джед. – Мне всё равно, кому это золото принадлежало: ацтекам, жителям Сиболы, да хоть жителям Атлантиды, – я знаю одно: когда мы его найдём, оно будет принадлежать нам. Хотя я склоняюсь к версии, что в каньоне золото ацтеков.

? У вас есть веские аргументы, чтобы думать так?

? Очень веские!

Джед некоторое время смотрел на обжигающий пальцы окурок, вспоминая легенду о проклятии ацтеков и о своём ночном приключении.

? Тогда просветите нас, – попросила Алисия.

? Ещё не готов. – Джед швырнул окурок в реку, посмотрел, как он, покачиваясь, плывёт по отражениям деревьев, и перевёл взгляд на Алисию. – Пожалуй, вы сочтёте меня сумасшедшим.

– Мы компаньоны? – пыталась урезонить его девушка.

– В Редстоуне я отвечу на ваш вопрос, – интонацией голоса Джед пресёк всякую возможность дальнейшего продолжения разговора на эту тему: – А вы не важные компаньоны: даже не подумали, что пора бы и костёр разжечь.

Аризонец вынул из седельной сумки котелок, презрительно кинул его к ногам репортёра.

– Вода на вашей совести, мистер Нью-Йорк.

– А нельзя ли полюбезнее, – вспылил молодой человек, расширенными зрачками впиваясь в глаза Джеда и снова втягиваясь в дуэль взглядов.

– Может мне вам "пожалуйста" сказать?

– Было бы не плохо!

– На этой дикой земле каждый должен трудиться без просьб и напоминаний. Капризничать будете у мамочки в Нью-Йорке.

– Эй, парни, полегче, – встала между ними Алисия, но Генри уже не на шутку разозлился.

– Вы считаете, что джентльмен с Восточного побережья хуже грубияна с Дикого Запада? – побагровел он. – У вас на Западе ценится искусство стрельбы? Это вы считаете главным мужским достоинством? – Он выхватил из кобуры револьвер, возбуждённо потряхивая им, огляделся в поисках подходящей мишени. – У нас на Востоке немного другие ценности, но я готов доказать вам, что мы тоже кое-что умеем. Отойдите.

Джед пожал плечами, как это делают, когда уступают капризу глупого ребёнка, шагнул в сторону.

– Только не размахивайте им и не крутите во все стороны. Стреляйте в скалу.

Генри подбежал к скале, выставил на уступе несколько камней и, решительно отсчитав двадцать пять шагов, развернулся, завёл левую руку за спину, тщательно прицелился. Выстрел разнёс камень. Генри снова прицелился, – второй камень раскололся пополам. С шести выстрелов Генри ссадил с карниза пять камней.

Джед презрительно пожал плечами.

– Это всё на что способны джентльмены с Востока?

– По-моему, не плохой результат – пять из шести, – не без гордости ответил Генри.

– Может у вас такая стрельба считается неплохой, но у нас она не впечатлит даже годовалого младенца. Я правильно говорю, сеньорита?

Алисия в подтверждение его слов скептически дёрнула щекой, и это лёгкое пренебрежение вновь показалось Генри предательством: в этот раз – наивысшей формой его проявления. Впрочем, он не успел окончательно расстроиться из-за этого, ибо Джед неожиданно выхватил револьвер, от бедра выпустил весь его боезапас в скалу.

Все шесть пуль легли в одно и то же место, выбив в скале углубление. Эхо выстрелов ещё выло в скалах, а револьвер, лихо крутанувшись вокруг пальца, уже покоился в кобуре, руки Джеда небрежно лежали на поясе. Всё произошло так быстро, что Генри за это время не успел бы даже поднять дуло револьвера к цели.

– Меткость вещь важная, но она ничего не стоит без быстроты, – назидательно сказал Джед. – Какая польза от меткости, если противник всадит в вас все шесть пуль пока вы целитесь? Никогда не беритесь за револьвер, мистер Нью-Йорк! В Аризоне вас уложит любой мальчишка. Мой вам совет: если случится стрельба, падайте на землю и не поднимайте головы. Оставьте мужские игры мужчинам, и пробейте новые дырки в вашем поясе, – смотреть не могу, как вы его постоянно подтягиваете. Вы же не мальчишка, теряющий штаны.

Генри в бессильной злобе отфутболил лежащий под ногами котелок. Поигрывая плечами, отошёл в сторону, но вскоре взял себя в руки и, глядя, как его спутники возятся с костром, поднял котелок, спустился к реке.

Невольно сравнивая себя с этим неотёсанным аризонцем, Генри всё чаще чувствовал непонятную и постыдную неуверенность в себе. А в каждом движении Джеда, напротив, сквозила неспешная не показная уверенность человека, знающего себе цену. Но несмотря на эту внутреннюю неспешность и основательность, Джед был быстр не только в стрельбе – он мгновенно принимал решения, без проволочки управлялся со всеми делами. Он даже ел так же быстро, как принимал решения, – бывало уже шёл мыть тарелку, когда Генри ещё недоумённо смотрел на свою порцию бобов, не съеденную даже наполовину.

Когда Генри вернулся в лагерь, Алисия и Джед уже сложили в круг камни, готовя очаг. Генри сердито поставил на землю котелок и, чувствуя, что нарушил своим появлением разговор, взял катану и блокнот, оглянулся в поисках места, где можно было бы уединиться.

Прилегающая к лагерю сторона скалы была уступчатой, и молодой человек легко, как по ступеням, поднялся на плоскую вершину. Отошёл подальше от края площадки, чтобы Алисия и Джед не могли видеть его.

Дома в Нью-Йорке он всерьёз занимался кэндзюцу – японским искусством владения мечом. Его учителем был старый, но такой ловкий и выносливый японец, что мог вымотать молодого человека за каких-нибудь десять минут поединка и при этом даже не запыхаться.

Старик был реформатором и пытался привнести новые веяния в древнее самурайское искусство. Если традиционное кэндзюцу делало упор на владение мечом, а воспитание боевого духа считало важным, но всё же сопутствующим делом, то в своём учении старый японец делал упор на воспитание бойцовского характера. Генри быстро усвоил: самая важная победа – это победа над самим собой.

Упражнения с мечом сейчас были лучшим способом взять под контроль свои негативные эмоции, хотя в этот раз, даже сама катана поначалу добавила в душу негатива. Внутренний предохранительный слой ножен съело время, клинок был покрыт налётом поверхностной ржавчины и выходил из ножен рывками, издавая шорох, который, привыкшему к бесшумному скольжению клинка Генри, казался верхом неблагозвучия.

Но деваться было не куда – надо было ждать возвращения если не в цивилизацию, то хотя бы в какой-нибудь захудалый аризонский городишко, в котором можно найти полировальную пасту.

Раздевшись до пояса, Генри взял в руки катану и выложился так, что вскоре взопрел. Когда ему показалось, что душевное равновесие восстановлено, он спустился к реке, искупался, надел на быстро обсохшее тело одежду. Но к костру не вернулся, – сел в стороне, вынул блокнот и карандаш.

Этот блокнот Генри называл репортёрским блокнотом, и всегда носил его в кармане сюртука, чтобы можно было без проволочек, не слезая с седла, занести в него мимолётно подмеченную бытовую деталь, нюанс пейзажа или неожиданный оборот речи, свойственный только жителям Дальнего Запада – всё то, что должно было стать основой его будущих путевых заметок о Дальнем Западе.

Но в дорожном саквояже, поверх бритвенного прибора, сменной рубашки и белья, лежал у него ещё один блокнот, который он купил для набросков к своему будущему роману. Долгое время этот литературный блокнот был девственно чист, ибо Генри никак не мог определиться ни с жанром, ни с главной идеей будущего романа, не говоря уже о сюжете или образах главных героев. Нет, главный герой, конечно был – молодой и подающий большие надежды нью-йоркский репортёр, но с остальным «населением» романа пока было не густо.

А вот с идеей романа была противоположная проблема, ибо идей этих, в отличие от героев, было столько, что Генри не знал на какой остановиться. Это как в лучшей нью-йоркской кондитерской, когда на тебя через стекло витрины смотрят десятки видов пирожных с нежнейшими кремами, а ты не знаешь, на каком остановить свой выбор. Оттого и оставался блокнот чистым.

Но после нападения бандитов на дилижанс жизнь сама начала писать за Генри роман, не спрашивая его мнения ни по поводу главной идеи, ни по поводу героев.

Сначала появилась главная героиня – девушка из аристократического испанского семейства. А теперь созрел и главный злодей. Пытливо щуря глаза, Генри глядел на сидящего у костра Джеда… Конечно! Как ему сразу в голову не пришло! Злодея должны звать Солёный Джед.

Мстительно сжимая губы, Генри торопливо записывал в блокнот: «Звали его так не потому, что он был пиратом и просолился морским ветром. Нет! Бандит неделями не мылся и настолько пропитался солёным потом, что из-за этого и получил своё прозвище».

Закончив фразу, Генри быстрыми и резкими движениями карандаша набросал на чистом листе портрет злодея. Отстранив руку, повернул рисунок так, чтобы поймать свет заходящего солнца, досадливо скривил щёку… Злодей получался слишком симпатичным.

– Генри, идите пить кофе, – крикнула от костра Алисия.

Не опуская рисунок, Генри глянул поверх него на костёр, – девушка так близко сидела к аризонскому грубияну, что молодой человек воспринял это как очередное предательство.

Уронив руку с блокнотом, досадливо вздохнул… а что если она не главная героиня? Что, если, это проходящий персонаж, задача которого ранить сердце главного героя с тем, чтобы тот понял наконец в чём отличие настоящих чувств от простого увлечения? А встреча с главной героиней и настоящими чувствами не за горами – возможно уже в следующей главе.

Вырвав из блокнота лист с портретом злодея, Генри скомкал его, отшвырнул, крикнул в ответ:

– Спасибо, не буду.

Ещё более резкими штрихами он набросал новый портрет. Напрягая в темноте зрение разглядел рисунок. Злодей с рисунка по-прежнему казался ему недостаточно отталкивающим. Тогда Генри более толстыми штрихами сузил злодею глаза, изменил форму рта, пририсовал редкие гнилые зубы, а между ними – огрызок сигары. В этот раз Генри остался довольным сделанной работой и чёткими печатными буквами написал внизу рисунка «Солёный Джед».

Из-за темноты ни рисовать, ни писать было уже решительно невозможно. Закрыв блокнот, Генри решил, что глупо из-за обиды отказываться от кофе, но Алисия больше не звала его, а идти самому – гордость не позволяла.

Компаньоны напрочь забыли о нём. Их равнодушные спины чернели на фоне костра. Похоже, им было хорошо без него, и Генри вдруг почувствовал себя третьим-лишним в этой компании. Неудачно повернувшись, он уколол в темноте об кактус руку, сердито обсасывал от крови уколотую костяшку указательного пальца, чувствуя, как непонятное беспокойство всё сильнее терзает душу. Одолевало желание подойти к костру и нагрубить кому-нибудь из компаньонов, но повода не было, да ещё сдерживали от необдуманных поступков хорошее воспитание и боязнь показаться смешным.

Наконец Алисия снова окликнула его. Генри поломался для вида, но всё же подошёл к костру. Кофейник вскипел во второй раз, и минут через десять уютный огонь костра и кофе умиротворили душу молодого человека. Удовлетворённо вздыхая, он попросил у девушки ещё чашку кофе.

Костёр догорал, стало прохладно. Исчерпав все темы для разговора, молодые люди молчали уже минут пятнадцать, думая каждый о своём. Сверчки звенели так, что воздух дрожал от их голосов, заглушая и редкие всплески воды, и далёкое многоголосое тявканье возбуждённых чем-то койотов.

Алисия сидела, обняв ноги и прислонившись щекой к коленям. Генри как заворожённый не сводил с неё глаз – дышать забыл. Не меняя позы, девушка долго смотрела в затухающий костёр, потом негромко продекламировала:



…зола, что пламенем была,

Становится могилою огня,



Генри сам не заметил, как тихим голосом закончил начатое Алисией:



А то, что грело, изошло дотла.

И видя это, помни: нет цены

Свиданьям, дни которых сочтены.



Потом спросил:

– Любите Шекспира?

Алисия не успела ответить, – разворошив палкой угли, Джед пустил к небу рой красных искр, презрительно сплюнул в костёр.

– Мне начинает казаться, что скоро на Востоке мужчины поменяются местами с женщинами, или вовсе выродятся.

Алисия осуждающе глянула на аризонца поверх выскользнувшего из-под золы огня. Генри решительно поднялся на ноги.

– Идёмте, Алисия, не будем раздражать людей, которым не понять силы поэзии.

Девушка охотно поднялась, пошла вслед за Генри к скале. Криво усмехнувшись, Джед лёг, завернулся в приготовленное ко сну одеяло. Некоторое время казалось, что он спит, но вскоре угол одеяла приподнялся, и поблёскивающий в свете костра глаз долго следил за тем, как маячат на скале две фигуры, – женская закидывает к звёздам голову, а мужская театрально разводит руками.

Джед презрительно хмыкнул и, плотнее заворачиваясь в одеяло, повернулся на другой бок…

В ту ночь Генри снова мучили во сне кошмары. Его растолкала Алисия, он сел, утирая пот с лица. Судя по всему, спал он не долго: догорающий костёр ещё тянул к небу тонкую серую струйку дыма; несколько красных углей проглядывали сквозь слой пепла. Было новолуние, звёзды заполонили небо от горизонта до горизонта.

– Вы опять кричали. – Алисия протянула ему флягу с водой. – Акира, это ведь японское имя?

– С чего вы взяли?

– Вы кричали так, будто звали кого-то.

– Давайте спать. – Генри отхлебнул воды, вернул флягу. – Извините, что разбудил.

Лёг, положив голову на седло. Подтянул к себе катану и так и заснул, держа ладонь на рукоятке меча.




Глава 11


В пыльный городок Редстоун, лежащий у южной оконечности гор Галиуро, путники въехали в тот самый момент, когда в деревянном двухэтажном здании с балконом вдоль всего фасада и яркой вывеской: «Hotel & Saloon SONORA» назревала очередная разборка.

За стойкой бара стоял сам хозяин, Боб Ридл. Он придирчиво разглядывал на свет окна стаканы, протирал их перекинутым через плечо полотенцем, снова поднимал к свету, прежде чем удовлетворённо поставить на поднос. Редкие в этот послеобеденный час посетители были заняты обычным делом: жевали бифштексы, лениво попивали виски, играли в карты.

Пианист спал, уткнувшись щекой в клавиши. Пустая бутылка под его ногами, всклоченные волосы, открытый сплющенный о клавиши рот, свидетельствовали о том, что ночь у тапёра выдалась весёлой, а утро похмельным. Впрочем, Боб Ридл прощал своему подопечному маленькие человеческие слабости, ибо знал, что к вечеру, когда в салун хлынет денежная публика, пианист поправит галстук-бабочку, поднимет с пола шляпу-котелок, и с выкаченными глазами, и с одеревеневшей улыбкой на губах будет наяривать польку, пока не онемеют пальцы.

Ленивый зевок испуганно застыл на устах хозяина, когда в салуне появился краснокожий. Зал притих в нехорошем ожидании. Кто-то с досадой швырнул в стол карты, провожая индейца таким взглядом, будто тот был виновен в плохой карточной комбинации. Кто-то удивлённо вынул изо рта сигару. Кто-то озадаченно барабанил пальцами по столу.

Любимец всего городка чёрно-белый щенок по кличке Мотылёк, лежащий в дверном проёме в ожидании того, что кто-то из посетителей кинет ему не дожёванный кусок бифштекса, своим собачим чутьём сразу понял, что пора уносить лапы – тихонечко стал отползать назад, едва над его головой закачались под рукой нового посетителя распашные жалюзийные створки салуна.

Индеец бесшумно подошёл к стойке, попросил виски. Боб Ридл забегал глазами по посетителям. Ответ на его вопрошающий взгляд не заставил себя ждать, – ковбой за одним из столов откусил размокший конец сигары, отплюнул его через плечо:

– Я не затем скакал десять миль, чтобы сидеть в салуне рядом с краснокожим.

Голос ковбоя был тихим и спокойным, но Боб Ридл, похоже, не доверял этому спокойствию, – он развёл перед индейцем руками:

– Извини, приятель, похоже, тебе сегодня не удастся промочить горло.

– Виски! – потребовал индеец негромким, но таким твёрдым голосом, что хозяин с тоской оглянулся на тусклые зеркала витрины.

– Если хочешь связаться с Карликом Биллом, – наконец прошептал он индейцу, – Богом молю – разбирайтесь на улице. Ещё двух дней не прошло, как я привёл салун в порядок после предыдущей разборки.

– Я просил виски! – Пристально глядя хозяину в переносицу, индеец нарочито громко припечатал монету к столешнице.

Боб Ридл понял, что попал в очередной переплёт. Рука его непроизвольно потянулась за бутылкой, и в ту же секунду тот, кого звали Карликом Биллом, метким выстрелом пресёк этот предательский жест. Сначала пуля расколола в руке Боба Ридла бутылку, затем дымный ствол кольта ткнулся обратно в кобуру, и лишь после этого грохнулся на пол, опрокинутый вскочившим Биллом стул.

Пианист схватился со сна, орлиными когтями вонзил пальцы в клавиши, и так усердно принялся наяривать на своём дребезжащем инструменте, словно у его затылка держали револьвер готовый выстрелить едва снизится темп музыки. Выпрямившись во весь свой огромный рост, за который его шутя прозвали Карликом, ковбой перекрыл своим зычным голосом звуки яростной польки:

– Эй, ряженый в перьях! Повернись! Я не из тех, кто стреляет в спину.

На индейце, несмотря на оскорбительные выпады, не было никаких перьев, да и вообще, он мало походил на тех краснокожих в набедренных повязках, которых можно встретить в резервации. На нём были узкие штаны, тёмная рубашка, кожаный жилет. Широкополая шляпа висела за спиной, прикрывая собранные в косичку смолянистые волосы.

Индеец не дрогнул ни одним мускулом, будто за его спиной не происходило ничего стоящего внимания. Продолжая смотреть немигающим взглядом на взопревшего Боба Ридла, он указательным и средним пальцами с шорохом подвинул к нему монету.

– Виски!

Такая настойчивость и неуважение к собственной персоне, похоже, разозлили Карлика Билла, – он снова рванул из кобуры револьвер, но едва успел вскинуть его, как грянул выстрел. Кольт вырвало из руки ковбоя, отбросило в сторону, будто кто-то накинул на него невидимое лассо и мгновенным рывком выдернул из руки.

Карлик Билл порывисто схватился второй рукой за вывернутую кисть, удивлённо поднял глаза к тому месту, откуда прилетела пуля, выбившая из его руки револьвер. В дверях салуна стоял незнакомец. Лицо его скрывала тень шляпы, контуры фигуры размывал ореол яркого дневного света, смешанного с облачком порохового дыма.

Один из приятелей Билла проворно вскочил из-за стола, и в ту же секунду выронил из простреленной руки револьвер. Одновременно с ним кто-то шарахнулся в противоположном конце салуна и тоже сник, хватаясь за простреленную кисть. Ещё два ковбоя, рванувшихся было доставать револьверы, замерли в неудобных позах, будто их щелчком репортёрского аппарата перенесли на фотопластинку. Пианист застыл, держа над клавишами пальцы.

Несколько секунд не было ни движения, только гибко вился голубой дымок забытой в пепельнице сигары, да громко жужжала и билась в углу окна попавшая в паутину муха.

Потом по салуну шёпотом прокатился торопливый слушок: "Быстрый Джед", и парни очень медленно убрали руки с рукояток револьверов и так же медленно сели на свои места.

Наконец и пианист пришёл в себя. Поняв, что ещё не вечер, и за ним осталось право отдохнуть часок-другой, он устало вздохнул, с дребезгом уронил голову на клавиши. В наступившей тишине Джед размеренным и нарочито неторопливым звоном шпор отметил свой путь от залитых солнцем входных створок салуна до увязшей в глубокой тени барной стойки.

– Два виски, – попросил он.

Затем обернулся лицом к залу, опёрся локтем на стойку. Боб Ридл был проворен в своей профессии как Джед в стрельбе, – две стопочки уже были наполнены виски. Одну хозяин салуна осторожно поставил рядом с локтем Джеда, вторую любезно подвинул к локтю индейца и торопливо стал сгребать со столешницы битое стекло вместе с пролитым виски. Оглядев притихшую ковбойскую братию, Джед неторопливо отхлебнул виски, сказал индейцу:

– Здравствуй, Томагавк.

– Рад приветствовать тебя, брат, – с достоинством ответил индеец.

В это время за распашными створками салуна показались Генри и Алисия. Жестом показав им чтобы входили смелее, Джед справился у хозяина о наличии свободных комнат, заказал четыре яичницы с ветчиной, и вскоре вся компания, включая индейца, уселась за свободный стол.

Послеобеденное солнце уже заглядывало под деревянный балкон, доставало до стоящих у окон столов, кидало на некрашеный деревянный пол тени букв, набитых снаружи на окно белой краской через трафарет: «SONORA». Табачный дымок в этой части салуна превращался из серого в голубой, а цвет виски из чайного становился янтарным. Генри не сводил с индейца восхищённого взгляда, но не решался обращаться непосредственно к нему.

– Это и есть тот приятель, с которым вы должны были встретиться в Редстоуне? – дождавшись утвердительного кивка от Джеда, Генри негромко спросил: – Из какого он племени?

– Он апач-аравайпа, – ответил Джед. – Зовут Кривой Томагавк.

Подтверждая слова Джеда, индеец с достоинством склонил голову.

– Необычное имя, – заметил Генри.

– У индейцев все имена необычные.

Генри наконец решился обратиться непосредственно к апачу:

– Я представлял себе индейцев немного другими, – развевающиеся на скаку волосы, набедренные повязки.

Так как апач не торопился с ответом, за него снова ответил Джед:

– Томагавк давно среди белых и перенял многие наши обычаи.

Когда индеец, подтверждая его слова, в очередной раз склонил голову, Джед изогнул в скупой улыбке уголок рта.

– Ладно, Томагавк, мы знаем, как достойно должен держать себя сын племени аравайпа. Наш гость работает репортёром и приехал из очень далёких мест. Сдаётся мне, ему не терпится задать тебе сотню-другую вопросов.

В знак того, что не возражает, Кривой Томагавк снова склонил голову, и Генри с репортёрским рвением, смешанным с мальчишеским азартом, принялся сыпать индейцу вопросы, которые теснились в его голове как народ в буйной очереди.

Поняв, что разборок больше не будет, Мотылёк снова появился на пороге салуна: проскользнул под входными створками, насторожено прилёг на упругий живот, выжидая, не топнет ли кто-нибудь на него ногой. Видя, что никто не обращает на него внимания, он осторожно просеменил несколько футов в сторону стола от которого тянулись ароматы яичницы и ветчины, снова насторожено прилёг. Принюхался, пополз на животе, от нетерпения постукивая по полу хвостом.

Алисия в это время, не скрывая любопытства, прищурым взглядом изучала Джеда.

– Откуда такое почтение? – наконец спросила она. – Вы вызываете у посетителей этого заведения благоговейные чувства. Одно только ваше имя моментально переменило настроение публики.

– Два года назад в этом городишке устраивали турнир стрелков, – пояснил Джед, скромно глядя в свой стакан, донышко которого едва покрывал последний глоток виски. – Двум недоумкам я просто отстрелил кобуры, прежде чем они успели вытащить свои шестизарядники. Ещё двум пришлось прострелить руки, – они оказались неплохими стрелками, а я не хотел рисковать почём зря.

– Это был один из тех турниров, когда стреляют не по мишеням, а друг в друга?

– Когда чувствуешь себя мишенью и знаешь, что любая твоя ошибка может стать последней – это обостряет чувства.

– Никогда не понимала таких вещей, – в искреннем недоумении пожала плечами девушка. – Есть много других способов доказать своё превосходство в стрельбе.

Джед снисходительно усмехнулся:

– Это может понять только стрелок.

Заметив, как смотрят друг на друга Джед и Алисия, Генри неожиданно расстроился так, что даже перестал слышать апача. Рассеяно глянул на подползшего к нему пегого щенка, кинул ему кусок ветчины. Склонился, потрепал щенка за ухом, снизу от стола украдкой ревниво следя за Алисией, которая продолжала расспрашивать Джеда:

– И одного этого турнира было достаточно, чтобы обрести такую славу?

– На Дальнем Западе молва разлетается так же быстро, как песок во время пыльной бури. Ну и ко всему прочему, это был не единственный мой приезд в Редстоун. Год назад мне довелось спасти дочь местного судьи, – её взял в заложницы и удерживал в этом салуне сбежавший из тюрьмы бандит. Я вошёл через задний вход, – Джед отогнул большой палец, указывая им за спину. – Негодяй стоял за барной стойкой. Я прострелил ему руку и освободил девочку.

– Вы говорите об этом как о сущей безделице, – вошёл, освободил. Между тем, не каждый способен на такой поступок.

– Обычное дело для мужчины, – скромно ответил Джед.

Интерес к своей персоне со стороны женского пола был для Джеда делом обыденным, но в этот раз, он чуть ли не впервые в жизни почувствовал, как смущение накидывает на него свою невидимую петлю, которая путает мысли не хуже, чем обычное лассо путает ноги бычку перед клеймением.

Спасение подоспело от углового столика, в виде давненько не бритого ковбоя с бутылкой мескаля в руке.

– Это от ребят с ранчо Коннели. – Ковбой осторожно поставил бутылку на стол. – В знак уважения.

Джед ухватился за бутылку как утопающий за спасательный круг.

– Освобождайте стакан, мистер Нью-Йорк, – грубовато сказал он. – Знакомство с местной экзотикой пойдёт на пользу вашему репортажу.

Щенок, испуганный шагами ковбоя, сиганул из-под руки под стол. Генри выпрямился, в расстроенных чувствах, залпом осушил забытый за разговором стакан, отчаянно скривился:

– Ужас – не виски!

– Издержки Запада, – ответил Джед, разливая в стаканы мескаль. – Любое пойло здесь называют виски. Думаю, этот напиток вам понравится больше.

В порыве накативших на него чувств Генри решительно пригубил стакан с мескалём, но тут боковым зрением увидел на дне бутылки большого заспиртованного червяка. В ту же секунду мескаль фонтаном брызнул из его рта. Поперхнувшись, Генри надсадно закашлялся.

В салуне грянул хохот. О недавней перестрелке все уже забыли напрочь. Начали подходить ковбои, дружески похлопывать Генри по спине, чокаться с ним:

? Давайте, мистер Нью-Йорк, после глотка мескаля вам будет проще освоиться с нравами Аризоны.

Генри раскраснелся от напряжённого кашля, глаза его слезились, но он не мог ударить лицом в грязь. Собрав всё своё мужество, он скосил взгляд на отвратительного белого червяка, зажмурившись, опрокинул содержимое стакана в рот. Притихшие ковбои одобрительно загалдели.

В это время в салун вошёл мужчина лет сорока. Если бы не шерифская звезда на груди, его можно было принять за одного из тех нищих, которые сидят на крыльце деревянной церкви, расположенной в конце единственной улицы Редстоуна. Белая известковая пыль насквозь пропитала поля мятой шляпы, штаны до блеска засалены на коленях, кобура – пуста.

Не надо было быть большим психологом, чтобы понять, что шериф чувствовал себя побитой собакой. Будь у него возможность остаться не замеченным, он прополз бы к прилавку на брюхе, затаиваясь и настороженно поглядывая по сторонам, как это делал несколько минут назад щенок. Видно не хотелось ему в таком виде появляться на публике, но тяжёлое похмелье вынуждало его на этот шаг.

Смущённо покашляв у стойки, он попросил виски. Рука его тряслась как не пришпиленная шторка на окне мчащегося на полной скорости дилижанса. Четверть содержимого пролилось из стакана на давно не бритый подбородок, прежде чем остальные три четверти попали в рот. Шериф утёр мокрую щетину, брезгливо сморщился, покрутив перед носом указательным пальцем, чтобы хозяин повторил.

От созерцания той нерадостной картины, которую являл собой шериф, Джеда отвлекли решительно распахнувшиеся входные створки салуна. В зал вошла дама средних лет, сопровождаемая добрым десятком горожан, из которых большую часть составляли женщины. Постукивая сложенным веером по ладони и взглядом выискивая кого-то в зале, женщина на секунду задержалась у входа.

Её можно было бы назвать миловидной, если бы не слишком решительно сжатые губы и строгие холодные глаза. Тёмно-зелёное в клеточку платье, несмотря на пышные оборки, выглядело строго, и прекрасно лежало на слегка полноватой, но всё ещё ладной фигуре.

Увидев Джеда и компанию, дама взмахнула веером, указывая свите направление; пошла, лавируя между столами.

– Здравствуйте, мистер Мэнли, – сказала она, подойдя к столу. – Вы помните меня? Я Сара Триплтон, жена судьи Триплтона, пропавшего неделю назад. Год назад в этом самом салуне вы спасли из рук бандита мою дочь.

– Я помню вас, мэм. – Неожиданно проявляя джентльменские манеры, Джед встал, склонил перед дамой голову. – Чем могу служить?

– Я вам очень благодарна за свою девочку. – Женщина оглянулась в поисках стула. – Но сегодня я здесь не только ради того чтобы выразить свою благодарность.

Джед взял от соседнего стола стул, жестом предложил женщине сесть.

? Я начну без предисловий, мистер Мэнли. – Дама села напротив Джеда, положила на край стола веер. – Речь снова идёт о спасении, но в этот раз вас просят спасти не одного человека, а целый город. Вы, наверное, слышали о банде Чёрного Джексона?

В знак того, что кое-что слышал о банде, Джед чуть приметно склонил голову. Женщина отмахнулась рукой от тающего в воздухе облака табачного дыма, неодобрительно оглянулась, и сидящие за соседним столом картёжники торопливо потянулись к пепельнице – тушить окурки. Вернувшись взглядом к Джеду, женщина продолжила:

– Мы вынуждены регулярно платить Джексону дань. В конце каждого месяца со всех ранчо, от всех торговцев и фермеров в городок стекаются деньги. А если кто-то не успеет собрать и привезти нужную сумму, тому следует ждать визита бандитов. Если те в отместку просто подожгут ферму, можно считать, что хозяину повезло, ибо некоторым неплательщикам пришлось расстаться с жизнью… Так, вот и живём, мистер, Мэнли. Наш мэр сбежал, опасаясь за свою жизнь, члены городского совета боятся нос из дома показать. Нам пришлось самим стать властью в этом городе, но в данной ситуации и мы бессильны сделать что-либо.

Стоя позади миссис Триплтон, свита синхронно кивала головами подтверждая слова своей предводительницы – женщины в чёрных платьях миссионерских жён, тщедушные мужички с лохматыми седыми волосами и вечно измазанными чернилами пальцами судебных писарей. Поблёскивали круглые стёкла очков, старомодные капоры прятали в тени дряблые лица, линялые мантоньерки завязаны под подбородками вялыми бантами.

– Если город не в состоянии справиться с этой проблемой своими силами, – спросил Джед. – Почему вы не прибегните к помощи армии? Пошлите человека в форт Грант.

– Армии нужен противник, она не воюет с призраками, а Джексон неуловим – никто не знает, как он выглядит, как его настоящее имя и где он скрывается. И скрывается ли он вообще. Может, он спокойно сидит рядом с нами.

Женщина на секунду задумалась, потом отрицательно покачала головой:

– Нет, мистер Мэнли, против невидимки армия бессильна, здесь нужны другие методы, и мы очень надеемся, что такой авторитетный человек как вы придумает способ справиться с Джексоном.

Джед не дрогнул ни одним мускулом, разве, что взгляд его на долю секунды предательски скользнул в сторону Алисии, – узнать какое впечатление произвели на девушку речи миссис Триплтон… Чёрт возьми! К нему, Джеду Мэнли, обращаются за помощью там, где бессильна армия. Это чего-то стоит.

Джед вдруг почувствовал, что сидит чопорно как важный федеральный чиновник, приехавший с инспекцией в тёмную провинцию. Такие самодовольные типы ему совсем не нравились, и он, раздосадовано кашлянув, чуть было не полез рукой чесать затылок…

Да, Джед! Похоже, эта дамочка разворошила в твоей душе осиное гнездо, называемое тщеславием. Думал, ли ты когда-нибудь, что будешь сидеть важный, как надутый индюк…

Впрочем, самоирония Джеда была напрасной: со стороны он вовсе не выглядел надутым индюком, лицо его оставалось непроницаемым, а неловкое раздосадованное покашливание существовало всего лишь в его воображении.

– Вы сказали, ваш муж пропал? – спросил он.

– Да, он один из тех немногих людей, которые пытались протестовать против установившихся порядков. В прошлый понедельник он собрался ехать в Тусон, но на поезд так и не сел. Пропал на пути из Редстоуна в Бенсон. С тех пор нет сведений о нём. А через два дня после его исчезновения люди Джексона перерыли весь наш дом в поисках какой-то старинной Библии. Я думаю, это было связано с его исчезновением.

? Первый раз слышу о таких набожных бандитах, ? насторожился Джед. ? Они нашли её?

? Они ничего не нашли, я даже не понимаю, что за Библию они искали, – в искреннем недоумении пожала плечами женщина. – Наша семейная Библия лежит на видном месте, но бандиты искали не её.

Поняв, что сгрудившиеся вокруг стола люди не имеют к нему никаких претензий, щенок осмелел, стал играть, таская Джеда зубами за штанину.

Джед осторожно отодвинул его ногой, медленно и с достоинством пригубил мескаль, глянул в серые глаза миссис Триплтон.

– Почему бы вам не арестовать бандитов, когда они придут в очередной раз за данью?

– Пробовали. Джексон налетел всей бандой, освободил своих людей, и в знак устрашения сжёг несколько домов в городе. В следующий раз он сожжёт весь город.

– А вы не пробовали организовать самооборону? Поднять горожан, людей с близлежащих ранчо, фермеров?

Миссис Триплтон встала, чтобы лучше видеть зал; осуждающим взглядом обвела присутствующих.

– Посмотрите на этих мужчин, – громко сказала она. – Им смелости хватает только на то, чтобы вздорить между собой из-за проигрыша в карты и устраивать пьяные потасовки в салуне, но как только перед ними появляется реальная сила, они как трусливые койоты поджимают хвосты и отсиживаются на своих ранчо.

Кое-кто из посетителей салуна виновато клонил головы, пряча под полами шляп лица, кто-то неловко покашливал, кто-то возмущённо загалдел.

– Я знаю, не все из них забыли о том, что они мужчины, – смягчила тон женщина. – Но им нужен организатор, авторитетный человек. За кем они пойдут? За нашим шерифом?

Женщина горько усмехнулась, оглянувшись на мужчину у барной стойки. Виски уже поднялся в похмельную голову шерифа, освободив его от стыда и робости. Мужчина пьяно качнул указательным пальцем.

– Но-но! Я попрошу, миссис Трипл…пл… – хмельной язык шерифа надолго заблудился в звучных но труднопроизносимых слогах судейской фамилии. – Три… пл… пл… Я бы вас попросил… – наконец устал он бороться с этими "пл" и "тн". – Попросил бы…

– Ладно, Шон, пей свой виски, – оборвала его женщина, и обратилась к Джеду. – Я уверена, за вами люди пойдут, – она обернулась в один угол салуна, потом в другой. – Ведь пойдёте же? Вот ты, Билл, неужели в теле такого великана может скрываться мелкая душа?

Слова миссис Триплтон напомнили Биллу о его неудаче, – он потёр вывернутую кисть, неторопливо встал из-за стола. Все, кто видел заварушку, имевшую место перед приходом миссис Триплтон, приготовились к тому, что Карлик Билл презрительно сплюнет на пол и покинет салун, но ковбой, искоса глянув на Джеда, негромко сказал:

– За Джедом пойду.

Одобрительный гул прошёлся по залу, потом раздались голоса:

– А что, парни, мы действительно жиром заплыли, пора встряхнуться.

– Давай, Джед, расшевели нас.

? Мой кольт к вашим услугам, мистер Мэнли.

Джед нарочито медленно поднялся из-за стола.

– Я ценю ваше доверие, – негромко сказал он. – Но я ещё не созрел для того, чтобы подолгу находиться на одном месте. Меня ждут много дел в местах достаточно далёких от Редстоуна.

– Мы не просим вас остаться навсегда, – миссис Триплтон поднялась вслед за Джедом. – Примите звезду шерифа этого города хотя бы на время и помогите нам справиться с бандой. У вас это не займёт много времени. Как раз завтра Джексон пришлёт своих людей за деньгами.

Джед потянулся к висящей за спиной шляпе, надел её.

? Я должен посоветоваться с моими спутниками. Мы на минуту выйдем. Вы не возражаете?

Женщина в знак согласия склонила голову:

? Вас никто не торопит.

Встав вслед за Джедом, Алисия потянула из-под стола щенка, вцепившегося зубами в подол её юбки, оглянулась на него, взяла на руки. Вышла из салуна, прижимая щенка к груди.

Джед, Алисия и Генри неторопливо пошли через улицу к аптеке, в витрине которой поблёскивали разнокалиберные пузырьки из разноцветного стекла: синие, коричневые, зеленоватые. Кривой Томагавк остался ждать у коновязи салуна.

Солнце клонилось к западу и улица, по которой несколько часов назад бродили только одуревшие от жары курицы, стала оживать: проезжали всадники, скрипели колёса повозок, у какой-то лавки на противоположной стороне улицы разгружали из фургона товар. В стеклянных ячейках окон блестело солнце, низко стелилась пыль. Доносился говор, звуки губной гармошки, далёкий стук кузнечных молотов.

Городок лежал у подножия скалы, которая доминировала над ним, накрывая своей тяжёлой тенью и создавая ощущение некой придавленности, какое возникает всякий раз, когда на крыши домов наползают низкие тяжёлые тучи. Впрочем, в сухом и жарком климате Аризоны тень скалы, была для городка несомненным благом и прикрывала его от палящих лучей большую часть дня.

До обеда тень наступала на городок, оттесняя прочь солнце, после обеда солнце заходило в тыл и вытесняло из Редстоуна тень. В этом противоборстве света и тени проходили однообразные дни городка.

На середине улицы Джед остановился, оглядев городок, как военачальник оглядывает диспозицию войск перед боем. Глянул на вершину скалы, прикидывая расстояние до неё, перевёл взгляд на колокольню церкви, оглядел крыши домов.

– Ну? – спросил он, подходя к поджидающим его в тени аптеки компаньонам. – Каковы ваши предложения?

? Я думаю, вы должны взяться за это дело, ? негромко сказала Алисия, поглаживая щенка по загривку.

? А вы, что скажете, компаньон? ? не без иронии обратился Джед к репортёру, который поправлял спутанные ветром волосы, поглядывая на своё отражение в витрине аптеки. ? Вы готовы пожертвовать поисками Золотого Каньона?

Застигнутый за своим занятием врасплох молодой человек смущённо кашлянул.

? Каньон не убежит. Тем более, миссис Триплтон сказала, это дело не займёт много времени.

Джед боком присел на бревно коновязи, задумчиво покрутил губами, собираясь сплюнуть в пыль, но, бросив беглый взгляд на Алисию, проглотил слюну.

? В таких вещах не стоит полагаться на мнение женщины, ? сказал он, нарочито пристальным и ироничным взглядом следя за реакцией репортёра. ? Противник серьёзный, дело может затянуться надолго, это также верно, как и то, что не все доживут до победного конца.

Репортёр раскраснелся, – видимо в его голове теснились только высокопарные слова, а других он в ту минуту не мог подыскать.

? Я готов участвовать в этой схватке, как бы опасна она ни была.

? Просили меня, не вас, – продолжал испытывать его взглядом Джед. – Вы со спокойной душой можете сесть в дилижанс и отправиться в Бенсон на железнодорожную станцию. Нью-Йорк заждался вас.

? Вы правы, – ответил репортёр с вызовом глядя в глаза Джеда. – Просили вас, а не меня, но я сам буду решать куда мне ехать и когда. Я остаюсь.

Так и не дождавшись, когда репортёр отведёт глаза, Джед перевёл взгляд на Алисию:

– А вы, сеньорита?

– Вы меня спрашиваете? – иронично вскинула брови девушка, опуская щенка на землю. – Я всего лишь женщина, на мнение которой не стоит полагаться.

– Не перегибайте палку, компаньон.

Алисия выпрямилась, глядя прямо в глаза Джеда.

– Ну если мы по-прежнему компаньоны, и если вас интересует моё мнение, то я за то чтобы остаться. А сами-то, что думаете по этому поводу?

? Я не знаю, кто этот Джексон, и мне не ведомо, что он задумал, но если ему нужна карта, то он уже знает, что она у нас. Я думаю, будет лучше, если мы найдём его раньше, чем он найдёт нас. Сейчас мы войдём в салун, и что бы ни случилось, каким бы странным моё поведение не показалось вам, молчите. Вы должны довериться мне.

Неторопливо позванивая шпорами, Джед вошёл в салун, положил руки на оружейный пояс.

? Миссис Триплтон, к сожалению, меня и моих друзей ждут неотложные дела, завтра мы должны покинуть Редстоун.

? Что? ? произнёс за его спиной изумлённый голос репортёра. – Вы же…

? Мистер Шелдон очень торопиться, – перебил репортёра Джед. ? Он хотел уехать прямо сейчас. Я с трудом уговорил его остаться до завтра. Боб! Наши комнаты готовы?

В наступившей тишине, Джед дождался от хозяина утвердительного кивка, невозмутимо вышел из салуна.




Глава 12


Пыльная полоса солнечного света пролегла от приоткрытых двухстворчатых ворот конюшни до противоположной дощатой стены. В углах было сумрачно. Шуршало под ногами сено, тихо пофыркивали лошади.

Едва Джед снял с мустанга седло как, по дощатому тротуару на улице застучали решительные шаги. Джед безошибочно определил не только то, что это стук каблуков Алисии, но и то, что их хозяйка находится в весьма возбуждённом состоянии. Стуку каблучков вторила более мягкая поступь репортёра, но и в ней чувствовалось возмущение.

Джед не обернулся, когда две неестественно длинные тени легли на присыпанную сеном солнечную дорожку и достали головами до старого тележного колеса, прислонённого у противоположной стены просторной конюшни.

– Как это понимать? – прозвучал с порога хлёсткий голос Алисии.

Краем глаза отметив решительность, с которой женская тень подпёрла кулаком бедро, Джед спокойно пристроил седло на конюшенной подставке для сёдел, проверил как оно лежит. Между тенями девушки и репортёра появилась мелкая тень трусцой бегущего щенка.

– Вы оглохли, мистер Мэнли? – в голосе Алисии зазвучали издевательские нотки. – Быстрый Джед! Бесстрашный герой! Помощи которого ждут там, где бессильна армия!.. Нет, Генри, вы только посмотрите на этого героя!

Вторая тень опёрлась на протяжно скрипнувшую створку дощатых ворот, пренебрежительно поставила ногу за ногу.

– Да, уж! – со злой иронией произнёс голос репортёра. – Герой.

Джед спиной чувствовал, как его с головы до ног разглядывают две пары презрительных глаз… Нет, чёрт побери – три! Сев на задние лапы, щенок приподнял одно ухо, и даже в его безликой тени чувствовалось презрение.

Джед перекинул через плечо седельные сумки, неторопливо подошёл к компаньонам, на ходу указав пальцем на правую стену, на левую, потом постучал тем же пальцем по мочке уха.

? Здесь не только у стен, но даже у сена есть уши. Если мы не будем осторожными, Джексон будет знать каждый наш шаг, и тогда не мы устроим ему ловушку, а он нам. Так что ваша ирония, сеньорита, не уместна. А вы, мистер, едва не испортили дело. Если между компаньонами нет доверия, то вряд ли их можно считать компаньонами. Простите, что вынужден проповедовать вам прописные истины.

Заставив компаньонов расступиться, Джед перешагнул через щенка, оглядел улицу, обернулся:

– Предложение, которое нам сделала миссис Триплтон и так наделало много шума в городке. Если Джексон что-то заподозрит, то пришлёт сюда большой отряд, а нам это сейчас ни к чему. Для начала надо организовать оборону городка, а бандитов, которые приедут за деньгами взять быстро и тихо. Пока Джексон соберёт людей, пока доберётся до нас, мы успеем организовать ему тёплый приём. И тогда у нас появится шанс познакомится с этим невидимкой. А теперь расседлайте лошадей и, не показывая вида, что мы остаёмся дольше, чем до завтрашнего утра, поднимитесь в свои комнаты. Когда я вернусь с разведки, наметим план действий на завтра.

Сделав два шага, Джед остановился. Некоторое время о чём-то думал, потом стал вполоборота.

– Мистер Шелдон, вы действительно хотите участвовать в этом деле?

– Я не давал повода усомниться в искренности своих слов.

– А с моим мнением об доверии между компаньонами вы согласны?

– Абсолютно.

Не сводя пристального взгляда с репортёра, Джед вернулся к компаньонам, дёрнул плечом, поправляя сползающие седельные сумки.

– Тогда расскажите без утайки всё, что вы знаете об этом каньоне.

Репортёр достойно выдержал пристальный взгляд Джеда, хотя на долю секунды показалось, что зрачки его готовы метнуться в сторону. Он едва приметно пожал плечами и секундное выражение недоумения проскользнуло на его смазливом лице.

– Я рассказал всё, что знал. Добавить нечего.

Джед полез указательным и большим пальцами в нагрудный карман рубашки.

– У меня есть повод усомниться в этом.

– Бросьте говорить загадками.

– В записке, которую Солёный Джек получил от Чёрного Джексона, был приказ доставить ему нью-йоркских репортёров живыми и невредимыми, чтобы ни один волосок с их голов не упал.

Протянув репортёру свёрнутую в крохотный рулон записку, Джед не сводил с него глаз, замечая каждый взмах ресниц, движение каждого мускула на лице.

– Вы что-то путаете, – репортёр взял записку, стал разворачивать её. – Я впервые услышал о существовании этого Джексона от вас.

Хмуря брови, он прочёл, вскинул ошарашенные глаза. Его удивление показалось Джеду вполне искренним.

– Откуда он узнал о нас с Томом? И что ему надо?

Записка недоумённой спиралькой повисла в опустившейся руке. Принимая всё это за игру, щенок стал на задние лапы, одной передней лапой опираясь о ногу репортёра, а второй пытаясь достать до покачивающейся в воздухе тонкой и длинной полоски бумаги. Не обращая внимания на щенка, осенённый догадкой, репортёр вдруг округлил глаза:

– Очки! Он узнал про очки!

– Глупое предположение. Если он всерьёз интересуется картой, он лучше меня должен знать, что очки – это не ключ к карте, а дешёвая уловка мошенников. Даже если он этого не знал, он приказал бы Джеку беречь очки, а не вашу жизнь. Ему нужна от вас какая-то информация, которую можете дать ему только вы.

– Какую информацию я ему могу дать?

– Вот и я хотел бы знать.

В глазах репортёра было столько искренности и непосредственности, что Джед едва не поверил ему, но, чуть поразмыслив, решил, что парень всё же что-то скрывает. Пожалуй, он действительно не догадывается о том, зачем понадобился Джексону, но в то же время знает об каньоне что-то такое, чего не знают Алисия и Джед.

– Вы всё-таки подумайте о том, что ему нужно от вас. – Джед, взял из опущенной руки репортёра записку. – Возможно, вы сами себе в этом ещё не отдаёте отчёта. Что-то такое, что может казаться вам абсолютно несущественным.

Не скручивая, Джед запихал записку в карман, снял с плеча седельные сумки, протянул их репортёру.

– Не сочтите за труд, прихватите с собой в отель, а я схожу на разведку.

Прощальным жестом прихватив щепотью поля шляпы, Джед пошёл разыскивать Кривого Томагавка.

Апач ждал его, сидя на пожарной бочке в проулке между аптекой и оружейной лавкой. Выйдя за город, Джед и индеец сели под гигантский сагуаро.

– Зачем бледнолицый брат звал меня? – спросил апач, скрестив ноги.

? Томагавк, скажи, что по ночам происходит в горах? – сходу перешёл к делу Джед, устраиваясь напротив индейца. ? Я говорю о тех, кто ушли в Края Вечной Охоты, но по ночам почему-то возвращаются оттуда. – Джед покачал головой, будто отказываясь во что-то верить. – Если бы я не видел всю эту чертовщину собственными глазами, я бы никогда не поверил, что такое возможно. У меня голова крепкая, но иногда я спрашиваю себя, а может, в ней что-то сдвинулось, и я начинаю бредить?

– У моего брата голова на месте. Для духов нет невозможного. Невозможное есть для людей.

– Значит, ты тоже видел это?

Индеец утвердительно склонил голову. Джед спросил:

? Апачи знают, где обитает тот Дух, который устраивает все эти проделки?

? У апачей не принято говорить об этом.

? Я не апач. Белому человеку ты можешь рассказать?

? Дух обитает за Воротами Мира.

? Я слышал об этом месте, ? качнул головой Джед. – Это где-то в северной части гор Галиуро. А что апачи говорят о том, что сила Духа стала выходить за пределы его территории? Я повстречался с этой чертовщиной у Красных Пещер. Это далеко от Ворот Мира.

? Апачи не знают этого.

? Прости, Томагавк, не поверю, что апачи не знают о том, что происходит на землях, которые принадлежали их предкам.

– Долина Духов всегда была ничейной землёй, хотя белые и считали её территорией апачей. Причины не известны апачам, о них знает только Дух.

Задумчиво помолчав, Джед спросил:

– Если мне понадобиться отправиться к Воротам Мира, ты сможешь проводить меня туда?

– Нет, – ответил индеец, твёрдо выдержав взгляд Джеда. – Белые люди не возвращаются из тех мест, которые лежат за Воротами Мира. Томагавк не поведёт своего бледнолицего брата на верную смерть.

– С тобой или без тебя я всё равно пойду туда. Хотелось бы, чтобы в этом опасном путешествии рядом со мной был такой надёжный друг как Кривой Томагавк.

Индеец задумался, потом чуть приметно кивнул головой:

– Томагавк будет рядом, но только до той границы, за которую ему запрещено переступать по завету предков.

– Спасибо, – сказал Джед, поднимаясь. – Это то, что я хотел услышать от тебя. Ты мог бы разделить со мной мою комнату, но я знаю, что под звёздами тебе будет уютнее.

Подтверждая слова Джеда, индеец склонил голову, и они расстались.




Глава 13


Комната была самой заурядной, но привыкшему спать среди скал Джеду, она показалась верхом комфорта и уюта. Проворная смазливая горничная приготовила ванну. Джед лёг в выставленное на середину комнаты высокое жестяное корыто, прикрыл от удовольствия глаза. Но вместо привычной бездумной расслабленности, перед глазами навязчивыми видениями вставали переменчивые глаза Алисии: ироничные, злые, недоверчивые, искренне смеющиеся.

Джед отфыркнулся от воды, пытаясь согнать видения, но лишь несколько секунд пролежал в бездумье, как снова откуда-то из темноты выплыли глаза Алисии. Он порывисто сел в ванной, расплёскивая на пол воду.

Что за чёрт!

Взял со стула мыло и щётку на длинной ручке. Мылился, сердито хмуря брови… Было уже такое в твоей жизни, Джед! Именно так всё это и начиналось!

Закинув руку за спину, он яростно тёр щёткой между лопатками… Гнать прочь из сердца! Только дурак дважды садится на корточки, позабыв о шпорах.

Но сколько ни гнал Джед видения, глаза Алисии настойчиво преследовали его, смеялись над его решительностью, над желанием выбросить всё из сердца. Смеялись, не веря в то, что ему это удастся.

Джед сердито бросил щётку в воду, дёрнул головой, отстраняясь от брызг. Облившись чистой водой из огромного кувшина, он вылез из ванны. Некоторое время стоял, рассеяно глядя, как с мокрых волосатых ног стекает на пол вода, как струйками уходит в щель между половицами. Потом норовисто мотнул головой, стряхивая наваждение, сердито сдул с носа каплю, протянул руку за полотенцем…

Побрившись, он облачился в сменную одежду, – свалявшуюся в седельной сумке, но при помощи горничной и набитого углями утюга приведённую в приличный вид.

Из зеркала на Джеда смотрел привлекательный голубоглазый мужчина с упругой обветренной кожей и шелковистыми чёрными волосами. Не удержавшись, Джед подмигнул своему отражению и, словно испугавшись, что кто-то увидит его мальчишество, оглянулся на дверь, строго кашлянул.

Со своим обычным непроницаемым выражением лица он спустился на первый этаж прямо в рваное облако табачного дыма, висящего над стойкой бара. Пианист нещадно терзал клавиши. На деревянном пятачке сцены стучали каблучки девиц из кабаре. Мелькали яркие малиновые кружева юбок. Весёлые крики перемежались взрывами хохота, лихим свистом.

В толпе у барной стойки Джед отыскал Карлика Била, похлопал его по спине.

– На два слова Билл.

Ковбой допил виски, бросил в стакан недокуренную самокрутку, неторопливо пошёл вслед за Джедом к выходу.

Билл оказался неплохим парнем, и через полчаса Джед с его помощью уже изучил подходы к почтовому отделению, узнал о повадках приезжающих за деньгами бандитов и краткую биографию начальника почты, которого горожане выбрали казначеем для расчётов с Джексоном.

– Никому ни слова, Билл, – сказал Джед, прощаясь с ковбоем.

Тот понимающе кивнул в ответ:

– Я давно замечаю, – у Джексона везде свои люди.

Вернувшись в гостиницу, Джед пригласил Алисию и Генри к себе в номер, изложил им план действий и приказал отдыхать. Завтрашний день обещал выдаться нелёгким.

После ухода компаньонов он некоторое время лежал, закинув ноги в сапогах на спинку кровати. Снова мерещились глаза Алисии, а странная и непривычная маета в душе не давала покоя.

«А почему, собственно, всё должно произойти, как в прошлый раз? Почему в этот раз не может быть по-другому?» – убеждал он себя. И сам себе отвечал: «Потому что, когда случается такое, мужчина становится беззащитен. Ни револьвер, ни винчестер, ни кулаки тебя не защитят».

И тут же искал оправдание своему нестерпимому желанию встать и постучать в номер к Алисии: «Только трус убегает от вызова. А это вызов, Джед!»

Порывисто встав с кровати, он подошёл к двери, прислушался к звукам в коридоре, осторожно вышел. К комнате Алисии он подошёл бесшумно, предусмотрительно обойдя стороной прячущуюся под ковровой дорожкой скрипучую половицу, но едва он поднял руку, чтобы постучать, как наискосок через коридор скрипнула дверь. Джед порывисто опустил руку, небрежной походкой пошёл на встречу вышедшему в коридор репортёру.

– Очень кстати, мистер Шелдон, – сказал он. – Хотел предупредить вас и Алисию, что в засаде ждать придётся долго, прихватите с собой фляжку воды. Отлучаться не будет возможности.

С этими словами Джед вернулся к двери в свою комнату.

– Вы забыли предупредить Алисию, – догнал его ироничный голос репортёра.

Джед задержал ладонь на дверной ручке…. Чёрт, возьми! Этот пижон с Востока вздумал посмеяться над ним!

Он нарочито медленно обернул к плечу голову, с усмешкой ответил, открывая дверь:

– Я предупрежу её утром.

Минут через пять в коридоре раздался осторожный скрип. Судя по звукам, репортёр протискивался в дверь, чтобы широко не раскрывать её и не скрипеть ею. Как ни старался он подойти к комнате Алисии бесшумно, его всё же выдала половица. Джеду один раз достаточно было наступить на эту скрипучую предательницу, чтобы точно запомнить её положение. Джентльмены с Востока таких мелочей не замечают. А зря!

Джед появился в коридоре как раз в тот момент, когда репортёр занёс руку, чтобы постучать в дверь Алисии. Увидев Джеда, он порывисто опустил руку и, натянуто улыбнувшись, указал пальцем в конец коридора, оклеенного бежевыми обоями с вензелями:

– Я собирался спуститься в салун, не составите компанию?

Его пострадавший в пустыне мышиного цвета костюм был приведён в порядок, волосы шелковисты, лицо выбрито. С лёгкой усмешкой оценив репортёра с ног до головы, Джед прикрыл за собой дверь, ответил с лёгкой усмешкой:

– Я как раз туда направляюсь.

К стойке было не протолкаться. В табачном дыму ничего нельзя было разглядеть в трёх шагах, и всё же Джеду и Генри досталось достаточное количество осуждающих взглядов, чтобы они почувствовали себя неуютно. Выпив по порции виски, молодые люди вернулись на второй этаж. С порогов комнат оглянулись, внимательно изучая друг друга взглядами, потом вошли каждый к себе.

Через пять минут Джед выглянул в коридор, и словно по команде открылась дверь репортёра.

Вздохнув, Джед направился к нему в номер.

– Можно войти?

– Входите, – пожал плечами репортёр.

– Сдаётся мне, мистер Шелдон, что мы хотим поставить наших коней в одно стойло.

– Вы не лишены образного мышления, мистер Мэнли, – ответил репортёр, отстраняя полы сюртука и засовывая руки в прорези брючных карманов. – Но образ в данной ситуации весьма двусмысленный, особенно сильно вы хватили насчёт коней…

– Бросьте ваши репортёрские штучки.

– Чего вы хотите? Чтобы я поджал хвост и убрался с вашего пути? – репортёр пристально глянул на Джеда, и в глазах его была такая уверенность в себе, какой раньше за ним не водилось. – Простите, такой вариант не для меня.

Джед прищурил один глаз, будто из винчестера целил… Пожалуй, этот парень у себя в Нью-Йорке – совсем не промах, но к нравам Аризоны ему ещё долго придётся привыкать.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66415924) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения